Вдалеке виднелся холм, а напротив него каменная скульптура балбал тюркского времени с изображением воина. Люди говорили, что он охраняет от врагов покой живых. Это и другое, что представляло интерес, Людвиг записывал и зарисовывал в тетради. Вскоре все жители аула привыкли к нему, и никто не обращал на него внимания. Даже девушки перестали прятаться. Многие старались ему помочь, приглашая в гости, когда проводились различные традиционные обряды. Людвигу удалось многое зафиксировать, в том числе слова нескольких песен, пословицы, местные притчи и легенды, а также народные сказки.
Он описывал и хозяйственные дела, национальные игры, а также любые, представляющиеся необычными жизненные проявления и события. Под его перо попала также комичная судьба Садвакаса, завидев которого женщины давились от смеха, а Людвиг не мог понять, в чем дело. Это был статный высокий мужчина с миловидным лицом. Он имел довольно много лошадей и баранов. Было у него четверо детей от старшей жены байбіше и младшей тоқал, что также являлось нормой для тех времен.
Мужчина, как позже понял Людвиг, был примечателен своеобразным характером. Садвакас был не только мягкий, но и жалостливый, всем сочувствующий. Ему не хватало мужской воли, решительности. Казалось бы, что в этом плохого? Жены должны были вместе сопровождать его в гости, на свадьбы, похороны и т. д. В этом-то и был весь фокус. Они, то есть жены, ненавидели друг друга и жили в разных, хотя и близлежащих аулах. Нестандартность ситуации была в том, что Садвакас не имел над ними никакой власти. Не мог он поставить на место их, вечно враждующих жен, высказать им суровые слова, дать приказ. Это привело к неправильному, в глазах окружающих, поведению. Вместо того чтобы самому выбирать, к какой жене наведаться, он попадал под влияние то одной, то другой. Весь комизм заключался в том, что им завладевала на месяцы то одна, то другая жена. В результате чего страдали дети, надолго лишенные общения с отцом. Но еще более экзотичным являлась форма захвата любимого мужа. Жены по очереди подкарауливали его в темноте, когда Садвакас поздним вечером выходил из юрты. В этот момент поцелуями и ласками совершался захват законного мужа, которого женщина уводила к себе и уже не выпускала долгое время. Этот плен продолжался до тех пор, пока она не устанет и не ослабнет ее бдительность. Затем приходила очередь другой жены подкарауливать Садвакаса. К такой практике они пришли сами из ревности и ненависти друг к другу. Многоженцы, указывая на них, как на отрицательный пример, говорили своим благоверным: «Вот что бывает, когда жены недружны меж собой! Садвакас стал посмешищем для нас!»
Как-то молодежь вновь собралась у костра, и раздалось пение, то хоровое, то сольное. Девушки в своей традиционной одежде выглядели очень живописно[8]. Серебряные украшения, отражая лунный свет, придавали облику девушек особую загадочность. Наблюдая за ними, Людвиг мысленно сравнивал их с цветами. Пользуясь светом от костра, он постарался все это запечатлеть в своих рисунках.
Вскоре он обратил внимание на веселую девушку-певунью с высоким звонким голосом и поразился его чистоте. Слух у нее был идеальный. Людвиг стал записывать слова ее песен, часто поглядывая на нее с восхищением. Айгуль заметила это, но нисколько не смутилась, поскольку она была бойкой и независимой. С другой стороны, она давно хотела подружиться с Людвигом. Закончив петь, она подошла к нему поближе и спросила: «Что вы записывали?»
Слова вашей замечательной песни, ответил он, разглядывая ее с неподдельным интересом. У нее была высокая шея и лицо красивого абриса. «Луноликая!» подумал Людвиг. Отметил он и милый, приятный, на его взгляд, слегка курносый носик.
Как называется песня, которую вы только что исполнили?
«Ақ тамақ», что означает «Белая шея». Это народная песня о любви к девушке.
В ней столько энергии и страсти! с восторгом сказал Людвиг.
Да, это так, вы правы. Все любят эту песню. Я слышала, что вы собираетесь написать книгу. Неужели мы, казахи, интересуем другие народы?
Еще как! ответил Людвиг.
В таком случае и мне тоже хотелось бы узнать о вашем народе. Вы расскажете мне о вашей стране?
С удовольствием! ответил Людвиг, поражаясь ее уму и любознательности.
Тогда я приду к вам завтра, договорились?
Буду ждать с нетерпением!
На следующий день Людвиг и Айгуль общались у всех на виду, и на это никто не обращал внимания. Все были заняты обсуждением прошедшей свадьбы и красоты Алтынай. Так прошло несколько недель, и постепенно Айгуль стала своеобразным ассистентом Людвига; она отвечала на возникающие вопросы, поясняла ему какие-то непонятные нюансы. Айгуль сразу поняла, что при общении с ним ей не нужно проявлять согласно казахскому этикету вечную сдержанность во взгляде, словах, мимике. С ним она была свободна и естественна, могла даже проявлять чувство юмора.
Людвиг, невольно мысленно сравнивая Айгуль со светскими дамами, восхищался ее непосредственностью. Он часто отмечал подвижность и любознательность ее ума, особую озаренность и силу духа. Он много рассказывал ей об Австрии, а теперь уже с 1867 г. Австро-Венгрии, о городах, театре, музыке, напевая популярные классические мелодии. Они сдружились и были интересны друг другу. Айгуль пленяла его образованность и утонченность манер, романтичность помыслов, ей было приятно, что он так живо интересуется ее народом. Про себя она отмечала: «Какой же у него громадный мир, и как все это помещается в его мыслях!» Спустя некоторое время она стала гордиться дружбой с ним.