Сквитаемся! пригрозил опозоренный Гошик. Но не успел. На следующий день его увидели висящим на фонаре в центре городка, в петле, сделанной из армейского ремня Кошеля
Дамочка с тротуара, внезапно задев чугунное сердце Бориса, с каждым днем всё глубже в нем отпечатывалась. Казалось, что сердце треснет, столько в нем было теперь этого дурацкого, как у старухи, платка, грубых варежек, чулок цвета жухлых листьев. А ноги? Он вспоминал длинные гладкие икры и поскрипывал зубами.
Отыскать молодку труда не составило. Кошель не поленился один из свободных дней провести, устроившись на валуне вблизи той самой дорожки. Со стороны не светился, но сам видел всё и всех. К вечеру дамочка появилась. Шла, всё также закутанная, поддерживаемая под локоть каким-то хлыщем. Борис проследил их путь. Сквозь неплотно задернутые занавески убедился, что барак, в который они вошли, ее квартира.
Когда она размоталась и сняла тяжелое пальто, голова Бориса чуточку закружилась. Женщина была совершенна, как актриса. Прямая спина, гордо вздернутый подбородок, брови вразлет, крупные белые зубы. В низких лацканах темного костюма виднелась потрясающая грудь. Не сама грудь, конечно, а только блузка, но под гладким шелком, под ленточным бантиком угадывалось роскошество, убедившее парня завоевать эту красотку, чего бы ни стоило.
Красотка поправила волосы, черными кудрями, спускавшиеся на воротник и открывающие крупные уши, с которых не свисало серег. Прижалась к своему то ли мужу, то ли хахалю, и Борис спрыгнул с завалинки. Смотреть дальше было неинтересно.
Первый пункт программы завершен. Барышня отыскалась. Никуда она теперь от него не денется. Завтра можно приступать к пункту два: знакомству. Третий и четвертый пункты обозначатся по ходу дела. Кто знает, может еще придется свернуть весь план действий. Может, не захочется ничего дальше. Может, краля эта на самом деле тупая курица, не стоящая его внимания и усилий. Перепихнуться есть с кем и без нее. Так пытался думать Борис, чуя нутром опытного обольстителя, что ничего не свернется, а наоборот развернется, и финал еще не начавшейся истории ему не предугадать. Но он обожал опасности, риск, игру, и потому еще сильнее пожелал эту женщину.
С самого начала всё пошло не так. Сколько бы Кошелев не попадался на пути, она его не замечала. Просто-напросто НЕ ВИ-ДЕ-ЛА. Он и здоровался, и время спрашивал, и комплименты отпускал, и след в след ходил. Бесполезно. Каждый раз она отвечала что-то невнятно-беглое, и безразлично плыла мимо, поскрипывая ботами. Борис растерялся. Быть пустым местом ему быть еще не доводилось.
А чего мы такие фифы? произносил он монологи, ворочаясь без сна на постели. Что из себя воображаем? Ну симпатичная признаю. Шмотки как надо прилажены. Интересно, где она барахолится? Не шибко санитарки в больницах зашибают, чтобы такие жакетки носить. Поломойка! Из одного барака в другой перепрыгнула, а нос воротишь?!
Он вспоминал белую бязевую косынку, повязанную на затылке, закатанные валиком рукава и стонал:
Вот же стервоза!
В безразмерном халате санитарки, с обтрепанными завязками на спине, подпоясанная кушаком, Оксана Михайленко казалась соблазнительнее, чем в киношном костюме с бантом. Добавлялось теплое ощущение податливой ласковости «сестрички», и это будоражило.
Практически всё теперь про нее Кошелев знал. Кроме одного как юная хохлушечка попала на великую северную стройку. В его среде заказано интересоваться скользкими деталями чужой биографии, но все равно непонятно. Выходит, девчонка оказалась здесь лет в десять. За какие же грехи? Малолеток на канал не пихали, родичей у нее, похоже, никаких не имеется. Странная ситуация. Плевать. Что он следователь?.. Всё в прошлом взрывы, граниты, война. Мирная житуха вокруг, воля вольная пользуйся, коли сила есть! Судя по хахалям, сил в этой санитарочке немеряно!
В конце концов, он заставил Оксану с ним познакомиться. Пришлось, правда, в больнице дуриком поваляться, зато уж там она от него не отвертелась! Всё, что мог и не мог, вывернул из себя парень, чтобы увлечь, заинтересовать, понравиться, запомниться. Когда она смеялась, отворачивая к плечу скуластое лицо, его кожа покрывалась мурашками. Когда заглядывала по утрам в палату и громко, сверкая карими глазами, шептала Борис, я здесь, выходи, его сердце ухало, точно по спине ударяли поленом. Выписываясь, он предложил Оксане выйти за него замуж. Попросил, точнее.
Что? удивилась та.
Замуж. Давай вместе жить.
Вытащил из портсигара папиросу, постукал по кулаку, табак высыпался.
Ты же одинокая, я знаю. Борис отшвырнул пустую бумажную гильзу. За мной, как за пазухой, жить станешь. Я фартовый, так что
Шутишь, парень? За кого меня принимаешь? Потравил анекдоты и право заимел, так что ли? спрашивала она незнакомым голосом, в котором слышался и гнев, и насмешка, и бог знает что еще, неприятное и неожиданное, вроде как к стенке приперли и допытывают. Я с ним, как с человеком, а он!.. Шуруй-ка мимо, да не показывайся больше мне на глаза.
Ты чего? Я серьезно! Одену
Пошел ты, знаешь куда? Оденет он. Я, может, нищая и одинокая, но не настолько, чтобы каждому фраеру в невесты записываться. Вас тут много, я одна. Понял? Иди. Не хочу тебя знать. Фартовый нашелся