Чертыхнувшись, я вскинул руки и ухватился за нечто гнутое и горячее, нависшее сверху. Не без усилий подтянулся и втиснулся в тесное сплетение ржавых реек, узких трубочек и толстой проволоки. Внизу что-то заскрипело и переместилось.
Потыкавшись наугад, я с трудом сумел высунуть наружу голову плечи уже не лезли. Повозил туда-сюда ногами, но прохода внизу не было: его полностью закрыл выдвинувшийся откуда-то сбоку стальной лист неправильной формы.
Я почти не мог шевелиться. Напряг мускулы, но без толку: зажим вокруг шеи не поддавался.
Прямо передо мной, на расстоянии не свыше фута, черной, прокопченной громадой торчала сломанная задвижка. Внезапно меж ее фланцев с шипением вырвались струйки пара и жгуче прошлись по моей физиономии.
Я ощутил себя троянским Лаокооном в губительных змеиных объятиях. Хотел было перекреститься, но не смог донести щепоть пальцев до лба.
Ну и ситуация-ситуёвина И какого чёрта меня сюда занесло?
Пар вновь обжег лицо. Гораздо чувствительнее, зараза!
Я попробовал скорчиться со второй попытки получилось, хотя бедный халат затрещал и по швам, и кроме. Кругом дышал густым жаром каленый металл, в зыбкой полутьме это дыхание казалось почти видимым.
Крестианский ад вернее, преддверие в него.
Сердце начало покалывать, перед глазами всё поплыло, и виски заломило нестерпимо. Так, наверное, и бывает: неожиданный инфаркт и в следующее мгновение уже извиваешься на раскаленной сковородке, а снизу рогатые и хвостатые дровишки подбрасывают. Дабы очередная закуска к грандиозному застолью под названием «Страшный Суд» как следует прожарилась
На редкость точное определение. Для основного блюда ты не годишься.
Я вздрогнул. Эта чужая безмолвная фраза возникла в моем сознании с такой невероятной отчетливостью, что исключало всякое подозрение на посталкогольный синдром.
На стене напротив вспыхнули две яркие точки и через миг оформились в пронзительные зеленые зрачки. Контуры женского лика проступили менее разборчиво: бледная маска, намеченная ломаными светящимися штрихами.
Мальчик, ты заигрался. Еще не безнадежно, однако слишком опасно.
Головная боль усилилась и толчками запульсировала в затылке. Я сжал его обеими ладонями и съежился в комок, стараясь не смотреть, тщетно! Отчаянно зажмурился, но каким-то непостижимым образом продолжал видеть.
Чтобы вернуться в реальность, достаточно сделать четыре движения двумя или тремя перстами по вертикали и по горизонтали. Как тебе и хотелось. Я не буду этому препятствовать.
Всего четыре пасса в самом распространенном по Аристотелю измерении и вот он, новый мир. А что останется по ту сторону?
Знойное лето, древний орфический храм с массивными колоннами на берегу сонного, мутного залива высокое палевое небо в легких мазках перистых облаков. Бесконечная надмирная тишина, цепко вбирающая в себя и редкий плеск волны, и случайный вскрик птицы. Надежда, что в святилище по-прежнему живет Богиня; гадание долгими синими вечерами, в какую из земных девушек, проходящих по галерее в венках из полевых цветов, она сегодня воплотилась Ненужные миражи, ослабляющие мужскую волю.
Всего четыре пасса
Я сплел пальцы за головой, как можно крепче.
Польщена. Только потом не пожалей о содеянном. Проволочный каркас за твоей спиной нетрудно сдвинуть вправо.
Не сразу удалось сообразить, какой рукой удобнее это сделать.
Когда я, наконец, спустился на первый этаж, то мой внешний вид настолько потряс Грациэллу, что она позабыла об испорченном не без моей помощи настроении и даже не стала задавать вопросы. И лишь после того, как ее незадачливый напарник полностью переоделся, девушка осмелилась на осторожное замечание:
Лео, твои халатики не стирались вот уже две смены. Помочь?
Она наивно заблуждалась на самом деле я не приводил в порядок свою спецодежку не меньше трех недель. Бурные события последнего месяца осени, как ни странно, основательно притупили обычно столь отточенное лезвие моего самоконтроля. Вернее, оно временно перестало быть обоюдоострым.
Спасибо, сам справлюсь, смущенно пробурчал я. Вот сразу нынче утречком, то есть завтра. Доведу до состояния голубой белизны. Или белой голубизны С душистым мылом и качественным порошком. Ежели не всё еще израсходовал.
У меня есть и то, и это! А кроме того, очень хороший триполитанский отбеливатель! Надо лишь заранее замочить испачканное. Ты пока проверь наведенный мной порядок, а я живенько выполню начальную стадию постирушки. Тебе наутро останется простая физическая работа!
Если можно, в женской душевой! я поспешно прокричал ей вслед. Там там смеситель получше!
Правда? Не замечала. Ладно, значит, у нас.
Интересно, моя морда покраснела хоть чуть-чуть? Или уже привыкла к постоянному вранью? Скорее, второе.
Придирчивый осмотр нашего отопительного хозяйства показал, что за время моих дурацких злоключений Грация потрудилась на славу. Всё, самое ценное, запрятали в укромные уголки; бесчисленное ремонтницкое барахло тщательно протерли и отряхнули, чем привели в пристойный для барахла вид; пол подмели, по меньшей мере, дважды жестким и мягким вениками; нашу операторскую буквально вылизали до блеска. Титу Гнутию Балбусу практически не к чему было придраться!