Упоминаемые в связи с нашествием Тимура владетели Губден (в одноимённом селении, а также, видимо, и в Кадаре)[54], Пулад (в Капчугае)[55] были, вероятнее всего, карачи-беками. Эта группа феодалов происходила из служилого сословия Золотой Орды[56] («караджу»), но к концу XIV в. их собственность, видимо, могла уже превратиться в безусловную (во всяком случае это должно было произойти после разгрома Тимуром их сюзерена Золотой Орды). Основные их земли были в предгорье, но в Горном Дагестане они имели несколько «пастбищных гор». В Зирихгеране и Кумухе продолжали существовать традиционные олигархические структуры верховными собственниками всех земель этих политических единиц являлись, по-видимому, общины, но в Кумухе активно распоряжались ими главы нескольких влиятельных «домов» (тухумов), которые должны были серьезно ограничивать власть шамхала.[57] Пресловутые «вельможи и старшины»[58] должны были ограничивать и власть дома нуцалов в Хунзахском княжестве. Неясное указание на значительную земельную собственность в руках феодализирующейся верхушки обоих княжеств можно видеть в сообщении тимуридских историографов о том, что весной 1396 г. Тимур пожаловал им союргалы[59] (т. е. утвердил и расширил их владельческие права, приблизив их к развитым формам феодальной собственности мусульманского Востока).
Ещё менее ясна картина земельной собственности в «христианско-языческой» части Дагестана в верховьях Андийского, Аварского и Кара-Койсу, а также в Высокогорье. Во всяком случае, предания свидетельствуют о почти монопольной земельной собственности христианского правителя Андии Юлука.[60] Говоря о завоевании Караха, местный письменный источник упоминает и немусульманского «малика» в с. Тлорош[61], три месяца противостоявшего кумухским газиям. Судя по тому, что некоторые повинности («урф») в верхней части Аварского Койсу, не имеют аналогий ни в шариатском праве, ни в местной общинной традиции, можно предположить, что они были унаследованы от доисламских форм феодальной ренты на этой территории[62] иными словами, исламскому завоеванию здесь предшествовало не доклассовое общество, а какие-то сугубо местные формы феодализма, к тому же источник упоминает там каких-то «именитых людей» или «знать» (айан), вступивших в конфликт с газиями-победителями. Можно предполагать, что близкие социальные структуры продолжали существовать у немусульманского населения Кара-Кайтага и Верхней Даргинии.
Проблема генезиса феодальных отношений и хронологически, и тематически находится вне рамок нашего исследования. В самом деле: из вышеприведённого краткого обзора видно, что в канун исследуемого периода феодальные отношения были распространены на значительной части Горного Дагестана. Примечательно, что периферия этой зоны, либо примыкающая к транзитному торговому пути (Капчугай, Аркас, Кадар, Губден, Кайтагские владения), либо тесно связанная с феодальными государствами (лезгинские земли южнее Самура) обнаруживает в большей или меньшей мере влияние переднеазиатских (шариатских) норм на сложившиеся здесь формы собственности феодалов на землю. Внутренняя же часть интересующей нас горной зоны даёт к рубежу XIVXV вв. весьма своеобразные формы феодальных отношений, развивающиеся на сугубо-местном социально-экономическом субстрате (феодальные олигархии Зирихгерана, Агула, ограниченная олигархическими «домами» власть шамхала в Кумухе и т. д.).[63]
Таким образом, феодализация, сопровождавшая распространение ислама, отнюдь не «создавала» феодальных отношений она лишь облегчала их проявление и несла с собою социальные и экономические формы (включая формы собственности), которые более соответствовали уровню развития захватываемых земель.
Строго говоря, такие попытки «стимуляции» классовых отношений путём насилия, осуществляемого из феодального центра, характерны почти для всех стран, перешедших от доклассового общества к феодализму достаточно вспомнить хотя бы энергичные походы Олега, Игоря, Святослава, Владимира, направленные на подчинение периферийных «племен» и насаждение у них новых форм общественного бытия, более соответствующих классовому обществу. Внутренний Дагестан пережил нечто подобное во времена Сураката, доисламского правителя Хунзаха, распространившего свою власть от Чиръюрта[64] до «Туша».[65] Процесс этот был, однако, прерван вторжением газиев Абу-Муслима около середины VIII в.,[66] которое само было, вероятно, следствием исторической катастрофы монгольского нашествия. Через полтора столетия он был продолжен, но уже под новым идеологическим знаменем исламизации.
В нашей историографии общепринято, что двумя главными центрами этого процесса в бассейне Сулака, охватывающем большую часть Горного Дагестана, были Кумух и Хунзах. Разграничительная линия между их «сферами влияния» проходило примерно по среднему течению р. Аварское Койсу[67] впрочем, начиная от Гидатля и выше кумухские газии в XV в. достигли сс. Тинди и Киди[68], утверждение там власти нуцалов относится ко времени не ранее середины XVI в.
Поскольку анализ земельной собственности феодалов, которая утвердилась в бассейне Сулака, невозможен без предварительного уяснения обстоятельств их насаждения здесь, рассмотрим в хронологической последовательности сведения об этом процессе к югу и к северу от Аварского Койсу.