Кто сорвался первым? Никто не узнает. А разве это имеет значение? Есть только версия.
Впереди шел Романюха, возможно он споткнулся, потерял равновесие и ухнул вниз. Веревка, заложенная за земляничное коралловое дерево, вырвала сгнивший в корнях ствол легко и свободно. А может, Светлана, охмелевшая от буйных южных красок осени, от истомы девичества, потянулась за приглянувшимся пурпурным листиком и соскользнула ногой с полки, рванув за собой Васю и Юру, ведь она находилась в центре связки. Света упала головой вниз совсем неглубоко, потеряв в полете каску и раскроив череп. Мгновенная смерть. Коралловое дерево запуталось в веревке, как фантастический чудовищный краб с красными клешнями. А парни, точно игрушечные ваньки-встаньки, летели вниз, каждый на длину своего двадцатиметрового конца веревки. Они бились о скалы, ломая руки и ноги, разрывая кожу и кровавя скальные серые плиты известняка. Можно сказать, что им повезло веревка захлестнулась за сухой сучок сосны и задержала их падение в отвесную глубину пропасти на первом участке «двоечного» маршрута. Они повисли рядом, касаясь друг друга плечами, и остались живы. Кровь залила их лица, а стоны от боли слышали лишь деревья и кусты, да немые грозные скалы.
Сегодня воскресенье, весь мир отдыхает. Да никто и не знает, куда и зачем они пошли, на какую прогулку? Восхождение не зарегистрировано у горноспасателей, ведь они могли им не разрешить скальный поход в горы. Поэтому студенты тайком вышли на Синий кант, так что ни одна душа на свете не ведала об их местопребывании, не знает и теперь о случившейся трагедии на скалах. Помощи от горноспасателей не дождаться. А ребята из строительной бригады не выдадут тайну Романюхи руководителю практики, придумав какую-нибудь причину его отлучки, сославшись на семейные или любовные дела. Одна надежда внизу заброшенное и забытое Южное шоссе. А может, кто вдруг будет по нему возвращаться из лесного похода за грибами или проедет дачник из Зеленой долины? Надо звать, кричать, молить о спасении, чтобы проходящие люди смогли поднять тревогу и вызвать им подмогу. Спекшиеся, окровавленные губы парней запросили, замолили о помощи.
Ох, как жалко парней! Будущие восходители, не повторяйте таких глупых ошибок, не надейтесь на легкий исход, на авось, ведь суровые горы не прощают ни малейшего промаха.
По Южному шоссе проезжал велосипедист и услышал крики терпящих бедствие. Он покрутил головой, но никого не увидел на рельефном каменном полотне со множеством деталей, штрихов, теней, силуэтов, с густой и редкой растительностью и многоцветной мозаикой скал. А вершину горного плато кутал туман. Но кто-то звал и звал охрипшим, обессилевшим голосом, умоляя о спасении. Неизвестный умирал на скалах, и велосипедист нажал на педали, торопясь за помощью. Ехал довольно долго целый час. Нет, чтобы сразу свернуть в близлежащий дом отдыха и оттуда позвонить горноспасателям! А он тянул домой, до курортного поселка, и лишь там заявил в милицию. И на этом спасибо, а другой мог бы остаться равнодушным.
Дежурный, один из новичков этого отделения милиции, принял сигнал и оперативно сработал, совершенно не зная о службе горноспасателей. Старший лейтенант быстро вызвал «скорую помощь», дежурную УВД и на двух машинах они понеслись к Синему канту, а точнее к километровому столбу под скалами, указанному велосипедистом. Ездили медленно под каменной стеной, высматривая страдальца и прислушиваясь. Ничего. Потом милиционер, врач и санитар ходили по шоссе, задрав головы, вглядываясь в каждую морщину, во множестве испещривших грозный и могучий лик скального титана. Не видно, не разобрать, да и глаза стали болеть от напряжения. Кричали долго, громко, в три голоса, но ответа не получали, лишь эхо бродило между столпами скал и улетало ввысь, в молочный туман, тяжело осевший над кромкой плато.
А парни, бедные и невезучие парни, потеряв сознание, висели на обрыве, прикрытые краем легкой пелены тумана.
Наверное, показалось этому чудаку-велосипедисту, решил милицейский патруль.
Никого здесь не видно и никто не просит о помощи, подтвердил врач, собирая букет сон-травы.
Выездная бригада села опять в машины и вернулась в поселок. И никто не позвонил горноспасателям, которые перевернули бы скалы, ощупывая и просматривая каждый метр, и все же нашли бы пострадавших, спустили их вниз и спасли. Еще есть слово Судьба, но она тоже оказалась не милостива к беспечным, а теперь умирающим ребятам, оставив их в муках, боли в страхе перед безнадежностью. Страшно умирать в мирное время под теплым солнцем от собственной глупости и безразличия официальных ленивых лиц.
В понедельник утром руководитель практики Лоторев во время переклички спросил:
А где Романюха?
Сейчас будет, он пошел тут по своим делам, ответил староста группы.
Проводить своих знакомых?
Да, они отправились на шоссе, на остановку рейсового автобуса. Студент «прикрыл» товарища. Как вам не везет, окровавленные милые парни, сейчас нуждающиеся в немедленной помощи, как вы страдаете от чудовищных и неисправимых услуг псевдоблизких людей!
К полудню беспокойное чувство овладело сокурсниками Романюхи, и они признались Владимиру Петровичу, что не видели Васю со вчерашнего утра. Исчезновение студента со строительной практики «тянуло» на ЧП. Но, видимо, не настолько, чтобы поднимать большой тарарам. Может, парень просто загулял где-нибудь? Лоторев вспомнил, однако, хлопоты Романюхи с альпинистскими крючьями и ему стало не по себе. «Подожду до вечера», успокоил он сам себя. А перебори слабый стыд в том отношении, что вдруг даешь ложный сигнал и за зря беспокоишь людей, да позвони горноспасателям, в милицию, в скорую помощь, забей в набат, закричи, завой, запричитай как по родному сыну, и спасены были бы неопытные, желторотые цыплята, сейчас умывающиеся кровью и слизывающие росу с верхнеюрских известняков. И покрывающих их красной кровью из разорванных, засохших за день, но снова сочащих сукровицей опухших губ. Вечером Романюха не явился, и Лоторев спокойно лег спать. «Утро вечера мудренее», вновь оправдал руководитель практики свое бездействие.