Да нет, показалось! Давай двигать отсюда.
Нет, подожди! глаза Лиды загорелись фанатичным огнем. Слышишь?!
Слабый глухой стон раздался снова. Даже не стон мучительный полухрип- полувздох.
Слышишь?! Как будто слева?
А мне кажется, как из-под земли!
Правы оказались обе: стон, еле слышный, доносился слева и из-под земли, а именно из заброшенного канализационного ли, водопроводного ли колодца, невесть кем и с какой целью здесь вырытого. Даже здесь, при полном, казалось бы, отсутствии каких-либо признаков жизни, крышка на колодце традиционно отсутствовала, что и позволило услышать слабый стон. Вероятно, она пребывала на ближайшем пункте приема металлолома.
Гарик! душераздирающим голосом закричала Лида, наклоняясь над колодцем.
Стоны больше не слышались. Колодец был глубоким, метра два, и на дне его, скрючившись, лежал мужчина.
Гарик!!! продолжала вопить обезумевшая Лида.
Людмила Петровна трясущимися руками выудила из кармана куртки телефон.
Лида
Лида Затюряхина родом была из Воронежской области. Папа ее занимал пост начальника милиции городка районного значения, а мама главного бухгалтера жилкомхоза. Был еще брат Вова, на два года старше Лиды.
Папа, прошедший войну артиллеристом и закончивший ее в чине капитана, на войне неоднократно был ранен, украшен орденами и медалями, пил по-черному и бил маму смертным боем, мотивируя ревностью.
Мама была симпатичной женщиной, моложе на тринадцать лет, но от пребывания в постоянном страхе и стыде из-за суда людского угасшей и какой-то скукоженной. При этом вечно в синяках. Кто бы рискнул на нее позариться?!
Папа был настоящим красавцем высокий голубоглазый блондин. Он активно использовал и свою внешность, и свое положение, и у мамы было больше резонов ревновать, но папа раньше нее усвоил старую истину. Если большой вор будет показывать на маленького воришку и кричать «держи вора!», ловить станут маленького. Верят всегда тому, кто крикнул первым.
Кобель! шептались мама с подругой Зиной.
И чего ты с ним мучишься?! возмущалась Зина. Я бы уже давно ушла к кому-нибудь!
Куда-а-а?! морщилась от ее крика мама. К кому?! Вон, двое их бегают. И он меня везде достанет. Да и потом, все другие они тоже войной покалеченные. Кто в ногу или руку, а кто в голову, как мой.
Ну, твой от рождения, видать, в голову покалеченный!
Зина прибегала частенько, и своего добегалась: позже маме шепнули, что она одна из многочисленных любовниц Федора Васильевича.
Жаловаться мама боялась, да и кому?! В их городке папа был большим человеком, плюс славное фронтовое прошлое, награды, юридические курсы и Высшая партийная школа. Когда папу привозили домой в коляске мотоцикла и два дюжих милиционера затаскивали его бесчувственное тело в дом и укладывали на кровать, мама хватала кое-какие вещички, детей и убегала искать пристанища на ночь.
Со временем искать становилось все труднее, папа уже знал немногочисленные места, где его семейство могло укрыться. После того случая, когда он среди ночи ворвался в дом к Зине и вытащил маму из шифоньера (Лида и Вова прятались под кроватью), он пригрозил посадить Зину. Оповещенная об этом факте Зиной общественность, изо всех сил сочувствуя маме, опуская глаза, все же стала отказывать ей в прибежище. Мама не была бойцом, и ее стали посещать мысли о самоубийстве. Удерживала только мысль о детях.
Все же до Бога дошли мамины молитвы. То ли папа как-то накосячил по работе, то ли лопнуло у руководства терпение на предмет его пьянок, то ли младший коллега, озабоченный карьерным ростом, настучал но в один, далеко не прекрасный для папы день, с работы его поперли.
В органы на работу папу не брали, нашел он место экспедитора на хлебозаводе, но самолюбие его жестоко страдало. Ему казалось, что все тычут в него пальцами. Впрочем, надо полагать, он был недалек от истины. Встал вопрос о переезде, а куда ехать?! По зрелом размышлении решили на родину мамы, в Артюховск.
Все же до Бога дошли мамины молитвы. То ли папа как-то накосячил по работе, то ли лопнуло у руководства терпение на предмет его пьянок, то ли младший коллега, озабоченный карьерным ростом, настучал но в один, далеко не прекрасный для папы день, с работы его поперли.
В органы на работу папу не брали, нашел он место экспедитора на хлебозаводе, но самолюбие его жестоко страдало. Ему казалось, что все тычут в него пальцами. Впрочем, надо полагать, он был недалек от истины. Встал вопрос о переезде, а куда ехать?! По зрелом размышлении решили на родину мамы, в Артюховск.
Поселились в родительском доме, где бабушка, похоронив деда, жила одна. Папа томился, притих, пил редко и даже по пьяни рук не распускал был пришиблен случившимся с ним, да и поначалу стеснялся бабушки. Через год засобирался обратно на родину позондировать почву. Недели две он отсутствовал, вернулся окрыленный и велел маме собираться. Он задействовал кое-какие старые связи, и его пообещали вернуть на юридическую стезю, если он согласится поехать в село большое, райцентр! на должность адвоката.
Мама, которая за год нормальной жизни отдохнула душой и телом, решительно отказалась. Даже перспектива остаться разведенкой с двумя детьми на руках и мизерными алиментами, чем попытался спекулировать папа, ее не пугала. Папа уехал, стал сельским адвокатом, увез с собой Зину, женился на ней и жил долго и счастливо. Вроде бы, даже рукоприкладствовать перестал.