Я догадываюсь, кто в этой игре победит: Осень!..
В цирке есть поверье переступившему барьер манежа назад пути нет.
Почему?
Цирк великий вор. Он крадёт наши сердца. Навсегда.
Прячет их в опилках своего тринадцатиметрового кольца.
А как жить без сердца?
Поэтому из цирка редко кто уходит.
А если и уходит то очень страдает.
А если не страдает то у него никогда и не было сердца.
Памяти Леонида Енгибарова
В центр манежа, в скрещение двух прожекторов вышел скрипач.
Вместо нот к груди он прижимал большую розу.
Роза была хрупкой и нежной. Как музыка.
Скрипач опусти розу на пустой пюпитр и улыбнулся аншлаг!..
Он каждый вечер выходил на манеж и дарил свою музыку из розовых нот людям.
Сегодня он играл особенно вдохновенно. Его волосы вороном метались в такт музыке. Смычок жарко шептал что-то скрипке, а она, стоная, отвечала. Шепчущий вздох, стонущий выдох, трепетная музыка любви
Скрипач ласкал взглядом розу, а та, благоухая, раскрыла свои алые лепестки, как нежные губы возлюбленной.
Скрипач и его роза дарили людям Музыку
Раздалось несколько восторженных хлопков и одинокий выкрик: «Браво, маэстро!..» Но эти аплодисменты потонули в гнетущей тишине недоумевающего зала. Зрители рассерженно зашевелились. Зловещий шёпот заполнил амфитеатр.
Вы что-нибудь слышите? Вопрошали одни.
На скрипке нет струн! Я не вижу струн! Роптали другие.
А где ноты?!..
Бутон розы закрылся, безжизненно повис.
Скрипач опустил руки и побрёл с манежа.
Лепестки розы опадали на цирковой ковёр, как тяжёлые слёзы
Скрипач на мгновение остановился. Ещё раз оглядел зал. Грустно улыбнулся тому, кто аплодировал. И ушёл.
Большинство людей сегодня так и не поняли его Музыки.
Не всем дано слышать музыку чьей-то души.
Музыку из розовых нот
Ему иногда делалось больно в груди
Они приезжали, маленькие, смешные человечки в белых халатах. Делали большому человеку укол, хохоча над его большими проделками, и мчались дальше.
Нельзя сказать, чтобы они его любили. Все привыкли к нему, огромному, смешному. Им казалось, что он был, есть и будет вечно.
Ему тоже так казалось.
Но однажды человечки опоздали.
Бело-розовая машина отъехала от цирка медленно, без сирены
Маленькие человечки сморщились от горя и стали ещё меньше. Они опоздали всего на миг
Страшную тишину Лилипутии нарушал лишь писк рации, возвещавшей миру о том, что Гуливер смеха умер.
Прощай, Марьина Роща.
Принимай на вечный постой, Ваганьково
Музыканты опустили трубы.
Прощайтесь
Кого хоронят, мужики?
Да говорят, что какого-то известного циркача, клоуна.
Не циркача, ребята, не циркача. Циркового.
Какая разница
Разница у тебя знаешь где?.. Катись
Мам, а мам? А разве дядя Лёня умер?
Разве клоуны умирают?
Нет, сыночек, нет
Просто это его самая грустная реприза
Ипподром
Много было нас вороных, серых в яблоках, пегих, гнедых.
Были чемпионы. Были аутсайдеры.
Был мясокомбинат финишная наша ленточка.
Но до своей старости доживали лишь средние, которые бегали в толпе, ни первые, ни последние.
Они хорошие, живучие
Шумно вдохнув ароматную свежесть, ты со звонким смехом разбрасываешь цветы, кружась по комнате. Смеёшься и подбрасываешь их. Ловишь на лету, и вновь цветы праздничным салютом взлетают вверх, падая оттуда разноцветным душистым дождём на волосы, плечи, ладони.
Смех твой, смех, какая сладкая музыка!..
Смех твой, смех, какая сладкая музыка!..
Я ревную к этим цветам, потому что они тебя хоть на мгновение, но отнимают у меня.
Я буду, буду приносить их каждый день, всю жизнь, лишь бы слушать твой беззаботный смех, видеть твоё счастливое лицо.
Сев ко мне на колени, по-детски поджав ноги, ты только сейчас замечаешь, насколько я сегодня устал.
Теперь ревнуешь ты, зная, что в моём сердце вас двое Ты и Цирк.
Смирись с этим и не грусти
Подставь свои ладони я положу на них своё сердце.
Я положу на них весь мир, и ты будешь самой счастливой.
Не беда, что мы смертны. Любовь вечна!
Представление продолжается
Аккордом гудки вокзал.
Стук каблуков барабанная дробь.
Руки переплелись стеблями.
Ласковый ветер слова.
Флейта губы в губы.
Жёлтый флажок дирижёрская палочка.
Виолончелью осень.
Пюпитр плацкарта. Ноты судьба.
Музыка расставаний
Что самое ценное в моей жизни?
Тернистый путь циркового кочевника
Что самое ценное в моём багаже?
Пишущая машинка, цирковой костюм и жонглёрские кольца
Что самое ценное в моей душе?
Надежда и Любовь
Что самое ценное в моей судьбе?
Потери
Пятый месяц в Минске.
Осень. Сезон дождей.
Цирк высится серой громадиной. Рядом река. На изгибе моста нет привычных влюблённых. Набережная пуста.
Серые утки сонно плавают в дымящейся воде. Изредка взлетают, становясь на крыло. Круг, и снова на воду
И мне хочется «на крыло». Где-то в районе нового аэропорта, нелётанные мною воздушные трассы. Там, за облаками, солнце и покой
А за вокзалом, начинаются новые пути-дороги. Там пахнут шпалы креозотом, и фиолетовый туман на рассвете шарахается в лес от проходящих поездов
Остановиться бы, отдохнуть. Замереть в этом хмуром царстве минской зимы. А затем, взяв билет на проходящий, броситься в вагон.
Уехать отсюда, где мир без солнца, цирк без смеха, сердце без любви.
Я заблудился в каменных мешках городов.