Норман, проводи гостью, махнул рукой Айвес, вытаскивая очередную сигарету. Потом поднимись на минуту, мне надо будет кое-что тебе сказать. После можешь идти домой: этим вечером тренировки не будет.
Норман кивнул и сделал знак гостье. Дэлла и сама без него понимала, что делать ей больше здесь нечего. Она молча приняла из рук спутника плащ, который, к счастью, уже успел высохнуть, и вышла следом за ним.
На лестнице, едва закрылась дверь, Норман принялся извиняться.
Я не думал, что так выйдет к тому же он сам сказал, что будет говорить с вами лично. Обычно он по всем поручениям меня гоняет, а здесь Черт его разберет, донна, если уж начистоту
Дэлла отмахнулась от него, как от мухи.
Бросьте, Норман. Нет ничего глупее, чем извиняться за то, в чем ты не виноват. Так или иначе, спасибо за услугу.
Норман проводил ее взглядом до автомобиля и захлопнул дверь парадного. Ему было жаль девушку и даже как-то стыдно, что Айвес так с ней обошелся. В сущности, она ведь просто просила помочь. Он молча поднялся обратно на этаж с твердым намерением уговорить Охотника согласиться на ее предложение хотя бы частично.
Когда он вошел в комнату, Охотник сидел в кресле все в той же позе, дымя сигаретой, будто бы каким-то неведомым способом заставил время застыть только количество пепла говорило об обратном.
Когда он вошел в комнату, Охотник сидел в кресле все в той же позе, дымя сигаретой, будто бы каким-то неведомым способом заставил время застыть только количество пепла говорило об обратном.
Уехала? спросил он, как обычно не оборачиваясь.
Угу.
Интересная штучка задумчиво протянул Айвес. Знаешь что, свяжись-ка с ней. Я знаю, что тебе этого хочется ты сейчас с этой мыслью вошел. Думал разубедить меня Можешь сказать, где я живу, я не против. Только если сам посчитаешь нужным, а не по моему слову. Понял?
Норман только покачал головой.
Она больше не обратится к вам. Что толку делиться с ней чем-то, если она не придет?
Придет, уверенно возразил Охотник.
Она слишком гордая.
У нее нет другого выхода, мальчик, Айвес редко говорил назидательным тоном только если требовалось доказать некоторым не в меру ретивым свое превосходство по части жизненного опыта.
Хорошо, я передам, повиновался Норман, вздохнув. Дэлла ему понравилась еще при первой встрече, а сейчас, когда он увидел ее вблизи тем более, но он прекрасно осознавал свои шансы.
Не знаю, соглашусь ли я, продолжал Охотник, но посоветовать кое-что могу. Есть еще ты, к примеру. Да-да, парень, ты! И не смотри на меня, как мышь на истребитель. Тебе давно уже пора становиться Профи, а ты все предпочитаешь пустышки сосать! Понимаю, это проще. Но ты уже взрослый он вздохнул и, как показалось его собеседнику, даже слегка улыбнулся. Она ведь тебе нравится, да?
Норман предпочел не отвечать: все равно Айвес знает все не хуже него, так зачем же лишний раз подставляться? Не то чтобы тот стал упрекать его или высмеивать просто не хотелось заводить об этом разговор.
Будь осторожен. Она не просто дочь одного из самых влиятельных донов она еще и из самой жестокой семьи. Я бы не стал питать иллюзий насчет того, будто она на них совершенно не похожа.
Я понял. Приму к сведению, мрачно отозвался Норман, кусая губы. Он не хуже Айвеса знал, что с ремеслом Охотника нечего и думать о семье.
Охотник еще никоторое время молчал, потом неожиданно заговорил видимо, это просто была мысль вслух:
А она красивая
Норман хотел пропустить фразу мимо ушей, но она почему-то запала ему в память. Трудно сказать, зачем Айвес сказал это: но совершенно точно, он сделал это намеренно. Подобные ему ничего не говорят случайно и просто так, ради сотрясания воздуха они лучше промолчат. Но какой именно смысл он вкладывал в эти слова, так и осталось загадкой.
2
После повторного звонка, отозвавшегося сварливым эхом, все-таки открыли. Сквозь дверной проем за обшарпанной дверью, выходившей на грязную лестницу, просматривалась довольно приличная и уютная квартирка. Создавалось впечатление, что владелец просто не желал, чтобы кто-то вторгался в его крохотный рай.
Район, где он обретался, граничил с трущобами, но стать оными еще не успел. Здесь проживали люди среднего достатка (а также чуть ниже среднего, но не за чертой бедности). Хоть он и обитал здесь дольше всех, вместе взятых (и правда, никто не помнил, когда именно этот тип сюда переехал), все равно всем, и себе в том числе, казался приезжим. Он ни с кем не водил знакомств, лишь изредка здоровался с примелькавшимися соседями. Если его вообще встречал кто-то из местных, то исключительно за одиноким шатанием по улицам, сидением на подоконнике свесив ноги наружу и куря сигареты (дорогие, заметим) или копанием в собственной машине. Обычно он просто ни с того ни с сего срывался с места и уходил неизвестно куда, и никто не мог сказать наверняка, когда он возвратится.
Сейчас этот самый таинственный владелец квартиры стоял на ее пороге, небрежно держась на притолоку левой рукой с дымящейся сигаретой в пальцах, а правую недвусмысленно опустив на пояс, где подозрительно оттопыривалось что-то, похожее отдаленно на замаскированную кобуру. На первый взгляд ему можно было дать лет двадцать пять, максимум двадцать семь. Он был довольно красив: короткие темные кудри, чуть смугловатая кожа, внимательные серые глаза, которые имели странное свойство менять цвет в зависимости от настроения. Картину портили разве что два небольших, но жутковатых шрама на лбу и левом виске