Следует отметить, что на практике квалификация деяний ввиду отсутствия (или наличия) события производится редко. Чаще следователи и дознаватели не находят составов преступлений. При этом они, как правило, забывают указать, какой элемент и признак состава отсутствует в прекращаемых делах.
Наиболее распространенные уголовно-правовые квалификационные ошибки на первом этапе: неквалификация, о которой подробно говорилось в предыдущем параграфе, и квалификация «с запасом». Истоки ошибок чаще всего кроются не в несовершенстве закона, а почти полностью связаны с непрофессионализмом, недобросовестностью и коррупцией дознания и следствия. Дело доходит до того, что правоприменители стали возбуждать уголовные дела за плату от потерпевшего и прекращать тоже, но уже за плату от подозреваемого или обвиняемого. В 2005 г. органами внутренних дел рассмотрено 9 188 454 заявления, сообщения о преступлениях, зарегистрировано 3 554 738, осуждено 878 893 лица[69].
Выступая на коллегии МВД России, Президент РФ 17 февраля 2006 г. критиковал милицию за укрытие преступлений от учета, равнодушие и произвол в ходе расследования и коррупцию. Объяснил это B. В. Путин низким уровнем профессионализма и плохой кадровой работой. «Твердым и принципиальным должен быть курс на очищение от людей, которые превратили службу в разновидность доходного бизнеса», сказал он[70]. Хотя определенные успехи по борьбе с «оборотнями в погонах» имеются: в 2005 г. по сравнению с 2004 г. общее число зарегистрированных преступлений, совершенных сотрудниками МВД, выросло на 46,8 % и составило 44,7 тыс. К уголовной и административной ответственности привлекли 28,6 тыс. милиционеров.
Полагаем, что квалификации по событию преступлений не способствует весьма спорная концепция «криминалистической характеристики преступлений». Насчитано до дюжины различных определений такой характеристики. Одни криминалисты ее напрочь отвергают (А. В. Дулов, Д. Л. Каневский), другие предлагают взаимоисключающие дефиниции (Р. С. Белкин, И. В. Быховский). Так, признанный авторитет в криминалистике профессор Р. С. Белкин пришел к выводу, что «следует отказаться от термина и понятия криминалистическая характеристика преступления и вернуться к старой практике конкретной частной криминалистической методики, а в качестве первого ее элемента указывать на специфические особенности предмета доказывания по рассматриваемой категории уголовных дел»[71]. Приведенное мнение представляется убедительным. Тем более что набор криминалистических характеристик у исследователей весьма произвольный. К примеру, в криминалистическую характеристику терроризма включаются способ, цели, группа, признаки личности субъекта преступления, особенности процесса следообразования[72].
Более приемлема категория «следовая картина» криминального события. Она содержит исходную информацию о непосредственных отпечатках события в материальной обстановке преступления, являясь при этом базой логических построений следователя и критерием верификации всех доказательственных систем[73].
Ранее приводилось авторитетное свидетельство Н. С. Таганцева о том, что состав преступления в XVI и XVII вв. имел лишь процессуальное значение как совокупность следов, по которым можно было бы удостовериться в действительном совершении преступления, чтобы начать розыскные действия.
На досудебной стадии процесса дознание и следствие осуществляют оперативно-следственные действия по традиционной методике расследования преступлений с учетом особенностей последних и их доказывания. Для целей квалификации преступлений устанавливаются событие преступления, а затем состав преступления. В последовательности объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона. Доказательственная часть непосредственно к квалификации не относится.
Предметом доказывания на досудебной и судебной стадиях уголовного процесса являются признаки состава совершенного деяния. Для квалификации это обязательные элементы состава и его признаки. Для наказания и доказательств значимы и обязательные, и факультативные элементы преступления.
Крупнейший российский авторитет в учении об уголовных доказательствах Л. Е. Владимиров писал: «Вопрос о том, какие предметы составляют quid probandum (то, что подлежит доказыванию), в отдельном случае разрешается так или иначе, смотря по тому, что требуется уголовным законом для состава данного преступления, какие обстоятельства принимаются во внимание при индивидуализированной виновности подсудимого. Точное определение quid probandum совершается, следовательно, на основании материального уголовного права; судопроизводство как способ исследования исполняет программу, начертанную уголовным законом»[74].
Согласуется ли предмет доказывания по ст. 73 УПК «Обстоятельства, подлежащие доказыванию» с материальным уголовным правом? Статья 73 предусматривает три группы таких обстоятельств, относящихся к: а) преступлению; б) наказанию; в) криминологическим детерминантам. К квалификации относится первая группа доказательств. Элементы преступления представлены в ней отлично от их понимания в уголовном праве. Например, обстоятельства, относящиеся к личности обвиняемого, расположены между доказательствами виновности и размером вреда. Не различаются личность и субъект преступления. Между тем в уголовном праве к преступлению и его составу относится субъект преступления. Личность преступника выступает в роли одного из оснований индивидуализации наказания (ст. 60 УК РФ).