Командор и сам знал, что в сложном полете не место новичку. Он поднял глаза к потолку:
Это приказ оттуда. Вы поосторожнее с ним. Слышал о нем не очень хорошее. Кстати, он боксер. Выступает под именем Кассиус Клей.
Суриков присвистнул. Об этом парне, чемпионе последней олимпиады федерации в тяжелом весе он тоже слышал. Более того, Михаил один из немногих живущих на Земле мог сказать, откуда взялось такое имя. Он вспомнил первого Клея великого Мохаммеда Али; символа единоборств двадцатого века. Его экстравагантные выходки в молодости, поистине гениальные поединки и трясущиеся лицо и руки в старости. В двадцать третьем веке о таких болезнях, как Паркинсон, давно забыли.
Разберемся, пообещал он, крепко пожав ладонь командора.
Он спешил на корабль. Даже сверхчуткие приборы «Белки» имели свой предел, а о свойствах ноль-пространства было известно так мало.
Экипаж ждал его у корабля. Владимир Мыльников, бортинженер и по совместительству непревзойденный компьютерщик, мастер на все руки и просто хороший парень, сунулся к нему с новостью:
Слушай, командир! Тут нам какого-то здоровенного негра подсунули.
Знаю, недовольно оборвал его Михаил.
Мыльников с удивлением посмотрел на командира; его обиженная физиономия тут же разгладилась. Володя понял, что недовольство Сурикова к экипажу никакого отношения не имеет. Скорее вон тот темнокожий дылда, что с нескрываемым пренебрежением поглядывает сейчас на них и есть причина такого нелюбезного тона командира.
Да ты еще не видел его, попробовал задержать товарища Мыльников, если бы не фамилия вылитый Кассиус Клей.
А это он и есть, внезапно успокоился, и даже слегка улыбнулся командир, потрепав по плечо бортинженера, открывшего рот, эх ты, темнота. Сколько раз говорил учи историю. Сейчас бы знал, что один Кассиус Клей уже выступал на ринге.
Ага, сообразил совсем не обидевшийся Володя, в твоем любимом двадцатом веке.
Точно, кивнул Суриков, это настоящее имя Мохаммеда Али великого чемпиона. А Клей его псевдоним Ну что пойдем посмотрим на нынешнего чемпиона? На комиссара Бонго.
Это я, подошедший неслышно здоровяк широко улыбнулся, показав белоснежные зубы.
Михаил Суриков, официально представился космолетчик, командир «Белки».
Понял, еще шире улыбнулся комиссар, ты командир; твое слово на корабле закон. А я всего лишь должен поймать беглеца и привести его за шкирку назад в тюрьму.
Однако глаза его, цепко и профессионально обшаривающие крепкую, хоть и не такую высокую фигуру командира, совсем не смеялись. Сурикову почему-то не захотелось заглядывать в них поглубже. Словно там могло обнаружиться что-то совсем нелицеприятное. А Бонго уже тянул руку. Теперь его улыбка стала хищной, предвкушающей. Михаил без сомнения сунул в эту громадную ладонь свою. Рядом затоптался на месте Мыльников. Очевидно он уже познакомился с Бонго, и ему первое рукопожатие комиссара не понравилось.
Это я, подошедший неслышно здоровяк широко улыбнулся, показав белоснежные зубы.
Михаил Суриков, официально представился космолетчик, командир «Белки».
Понял, еще шире улыбнулся комиссар, ты командир; твое слово на корабле закон. А я всего лишь должен поймать беглеца и привести его за шкирку назад в тюрьму.
Однако глаза его, цепко и профессионально обшаривающие крепкую, хоть и не такую высокую фигуру командира, совсем не смеялись. Сурикову почему-то не захотелось заглядывать в них поглубже. Словно там могло обнаружиться что-то совсем нелицеприятное. А Бонго уже тянул руку. Теперь его улыбка стала хищной, предвкушающей. Михаил без сомнения сунул в эту громадную ладонь свою. Рядом затоптался на месте Мыльников. Очевидно он уже познакомился с Бонго, и ему первое рукопожатие комиссара не понравилось.
Брови на темном лице вздернулись; белоснежные зубы непроизвольно прикусили толстую нижнюю губу.
Может я и не выдержу твоего знаменитого прямого правой, но ладошка-то у меня будет покрепче, подумал командир, с невозмутимым видом наблюдая, как комиссар едва сдержался, чтобы не подуть на полураздавленные пальцы.
Злая искорка в глазах негра тут же погасла, и улыбка опять наползла на губы. Комиссар оттопырил большой палец молодец, командир. А Суриков коротко кивнул и скрылся в корабле, уже не видя, как Бонго знакомится с последним членом экипажа. Рука Анны Кондуровой, врача и космобиолога, задержалась в огромной ладони совсем недолго. Комиссар отпустил неуклюжий комплимент:
В космофлот отбирают только красавиц?
Да, ладошка девушки ловко выскользнула из его руки, а еще умных, образованных, скромных и тактичных.
Анна, в придачу к ученой степени доктора биологии имевшая (Бонго не ошибся) звание «Мисс космофлота», тоже поспешила занять свое место. Комиссар последним поднялся в корабль. Неизвестно, понравился ли ему прием, оказанный экипажем «Белки», но в овальную дверь он шагнул, стирая с лица выражение лютой ненависти. Он скорее всего не знал, что командир со своего кресла мог видеть все и в корабле, и непосредственно за его пределами
«Белка» отлично держала след двухчасовой давности и в ноль-пространстве, и в обычном там где царили ньютоновы законы. Впрочем, земля, которая проносилась под крыльями корабля, могла принести столько сюрпризов, что сэру Ньютону и не снилось. Суриков чувствовал это. Не потому, что вслед за «Стрелкой» они оказались над обитаемой планетой, жители которой мало чем отличались от людей по крайней мере внешне. Нет Михаил чувствовал, пролетая над огромными безжизненными пространствами, что эта земля дышит по-другому; встречает гостей не так, как их родная Земля, и главный вопрос захочет ли отпустить их?