А тот вдруг уподобился бойцовскому петуху. Заскакал в стойке с правой рукой, сжатой в кулак, впереди. Вторая прикрывала подбородок и часть груди. Но заскакал красиво, несмотря на камушки под ногами. И Свет не удержался. Он тихо рассмеялся, занял точно такую же стойку, и тоже заскакал. Он думал сейчас, как будет рассказывать об удивительной схватке друзьям там, в замке Гардена.
Бонго был уже рядом. Подпрыгнув, отчего показался еще выше и массивнее, он обрушил на охотника удар мощного кулака. Свет легко уклонился от него, угадывая, что первый удар был ложным, прицелочным; подсел под следующий еще более сильный. Сам охотник ударил не кулаком. Выпрямленная словно копье ладонь внешне несильно ткнулась в живот противнику, и тот отлетел на камни, успев защитить разве что голову.
Но Свет знал куда, и как бить. Еще он знал об удивительном материале, из которого был изготовлен костюм и Бонго, и других пришельцев. Этот костюм сейчас не позволил комиссару провалиться в забытье. Зато стряхнул с него чары. Вскочивший ловко на ноги человек встал в стойку теперь по собственной воле. И воля эта готова была сокрушить охотника. Навсегда.
Посмотрим, зло усмехнулся Свет; он уже понял, что мир, приславший сюда этих людей, тоже не свободен от зла.
Теперь стойку и прыжки охотника Бонго принял за издевательство. Его глаза вспыхнули недобрым огнем, а толстые губы ужались в прямую тонкую линию. Олимпийский чемпион наскочил на охотника, впервые увидевшего настоящую боксерскую стойку, и нанес серию молниеносных ударов. В финале Олимпиады такой серии хватило для нокаута. Здесь удары провалились мимо противника, а черный подбородок встретил единственный встречный прямой удар правой. Не сдержи Свет холодной ярости, и на землю упал бы бездыханный труп. У охотника мелькнула мысль, отдать волю силе, которая сама должна была решить жить этому человеку, или нет. Но он решил не уподобляться противнику. Потому удар хоть и выглядел всесокрушающим, на самом деле был точно дозированным даже не сломал Бонго челюсть.
Комиссар упал на камни словно мешок. А Свет даже не стал дуть на кулак, весь превратившись в одно большое ухо, которое разобрало удаляющееся:
А этот Свет очень даже неплох! И силой владеет немалой. Что там еще было в его памяти?..
Чародей словно перебирал сейчас липкими пальцами книгу, в которой каждая страница была отдельным заклятьем, а каждая буква пылала колдовской силой. Даже через огромное расстояние Свет ощутил безмерное изумление чародея, когда тот «перелистнул» очередную страницу:
Великое Небо! Это же заклятие Тагора! Этот парень или ничего не знает о даре бессмертия, или глупец почище самого Тагора! Тот прожил тысячу лет не старея, и умер от собственной руки а больше от скуки. Лишь один человек может пользоваться этим заклятием. Этот Свет знает тайну Тагора, и не пользуется ей!
Великое Небо! Это же заклятие Тагора! Этот парень или ничего не знает о даре бессмертия, или глупец почище самого Тагора! Тот прожил тысячу лет не старея, и умер от собственной руки а больше от скуки. Лишь один человек может пользоваться этим заклятием. Этот Свет знает тайну Тагора, и не пользуется ей!
Как там: «Мене, тэке". Проклятое небо! Никогда не мог запомнить сразу больше десяти слов. Может, вернуться? Нет! Свет сам приползет ко мне на коленях со своей тайной
Как же, жди.., прервал его чей-то суровый голос.
Горн похолодел и скривил лицо в жуткой гримасе впервые кто-то перебирал пальцами его мысли помимо воли самого чародея. Он торопливо зашептал слова заклятия, прерывая невидимую нить, и злорадно усмехнулся, уже неслышимый Светом:
Значит, Весна
Весна как раз вышла вслед за Гарденом на высокое крыльцо замка, когда к ним подбежал Мамудин младший из парсов, за долгую зиму вполне сносно овладевший франским языком. Но сейчас он, казалось, забыл все слова, кроме одного. Обратив испуганный взгляд на барона, а потом на молодую хозяйку, прижавшую к груди закутанного ребенка, он ткнул в сторону ворот:
Там, там
Гарден с Весной не стали ждать, когда парс заговорит понятней. Они сбежали с крыльца и поспешили туда, куда указывала трясущаяся рука Мамудина. Вслед за ними уже спешил Би Рослан. Волнение парса предалось барону; оно переросло в отчаяние, когда Гарден увидел, что щит Владимежа, всю зиму охранявший замок, валяется рядом со створкой. Сейчас он ничем не отличался от десятков таких же щитов, хранящихся в запасниках замка. На руках Весны заворочался маленький Владимеж. На удивление спокойный ребенок сейчас просился к свету. И молодая мать распахнула детское одеяние, подставляя весеннему солнышку дитя. А тот уже тянулся ручонками к щиту. Так вместе с потерявшим силу доспехом предка ребенка унесли в теплые покои.
Уже там, разглядывая щит, Би Рослан спросил, не подумав:
Может со Светом что случилось?
Нет, побледнела Весна, тщетно пытаясь нащупать на шее Камень души.
Сейчас камень хранился в платке в виде серого песка. Там же лежала платиновая цепочка. А грудь молодой матери украшало ожерелье Предводительницы парсов. Его Нажуддин торжественно вручил новой главе маленькой общины парсов в день рождения сына. Он тоже стоял сейчас здесь; и его лицо тоже покрыла бледность. Она тем более была заметна на его обветренном лице, что оттенялась густой черной бородой, в которой блестели многочисленные серебряные нити.