Пятый легион ворвался в город,
Разметав по камням цитадели.
Всех, кто был там, стар он или молод,
Легион распял, прорвавшись к цели.
Но в конце неравной подлой битвы
Пред глазами яростных когорт
Храм восстал, как будто бы молитвой
Принесен от Эдемских ворот.
Золото, сапфиры и агаты,
Изумруд, смарагд и сердолик.
И стояли римляне, объяты
Ужасом, что в сердце им проник,
Перед силой и умом народа,
Чью столицу Рим завоевал.
И подумал каждый, что свободу
Вряд ли Риму этот край отдал.
Ненависть лишь ненависти снится.
Бедняку завидует бедняк.
Дурака преследует тупица.
Свет со светом борется за мрак.
Не понять художникам искусства.
Мастеров пугает мастерство.
Там, где храмы были, ныне пусто.
Лишь кустарник шелестит листвой.
И центурион смеется криво.
Что ему до иудейских слёз.
Видел он афинские оливы,
Аромат вдыхал дакийских роз,
Он прошел Иберию и Спарту,
Гордость галлов растоптал в грязи,
В пыль поверг сирийскую Астарту,
Покорил и бриттов и грузин.
Что там храм, красивая безделка.
Бог врагов не должен больше жить,
Раз не может быть он с Римом в сделке,
Раз не может цезарю служить.
Факел чёрно-алый, просмолённый
Римлянин швырнул на алтари
И воскликнул, боем ослеплённый:
«Сгинь, гнездо обрезанных, сгори!»
Старый Шолом-Бер из Галилеи,
Для того ль ты строил этот храм,
Чтоб пошли бездомные евреи
По чужим неведомым краям?
С тех веков далеких и поныне
Слышу в сердце обречённых стон.
Мой народ и древние святыни
Вечно топчет Пятый легион.
Так же светит солнце Иудеи.
А вокруг нет спасу от зверей.
Но бредут паломники идеи
В Ершалайм, там снова жив еврей.
Опыты
Первая книга стихотворений
19701981
«Пять слов о поэтике»
Пять слов о поэтике:
Бога ради,
не надо патетики,
слёз, проклятий.
Не надо глубоких
как омут, мнений.
Не надо экстаза
шальных откровений.
Тем более, праведных
обвинений.
Чего уж там, хватит
и просто дня.
В нем есть всё, что надо.
Кроме меня.
«Грядущего лик-дик»
Грядущего лик дик.
Сегодняшний день пуст.
Случаен любой миг.
Напрасен любой Пруст.
А мир, как всегда, глух,
Слеп, заметает след,
Нем, невесом, пух
Весомей, чем этот свет.
Ну, где он, Тристан? Прах.
Изольды костяк? Пыль.
Героя несёт в штанах
Больной мочевой пузырь.
Сизиф? Тот еще жив,
За камнем пошел вниз,
Творить свой дурацкий миф,
То есть чей-то каприз.
«Жизнь не исправить ни молчком, ни вслух»
«Жизнь не исправить ни молчком, ни вслух»
Жизнь не исправить ни молчком, ни вслух.
Желтеют листья в ней, течет ручей.
Смешное тело в ней, тщеславный дух,
И каждый миг её ни твой, ни чей.
И где концы её, не разберёшь.
На землю падает январский снег.
Сто тысяч лет ему и хошь не хошь,
Он так же холоден, как человек.
А слов не найдено и где отвес,
Чтоб выверить всю эту пустоту
Вокруг, в которой веселится бес,
Крича: «Поэт? Ату его, ату!»,
Вопя и воя над чужой рекой,
Где не свернуть и не найти пути,
Где можно лишь вот так себе идти,
На жизнь махнув,
На жизнь махнув рукой
«Боже, спаси меня, грешного»
Боже, спаси меня, грешного.
Боже, я так изолгался.
В омуте царства кромешного
каплей воды притворялся.
Господи, это сознание
малости, капли, кружения
стало моим, да и ранее
чувство кораблекрушения
жило во мне. Словно камешек
шел я ко дну. Нынче вечером,
Господи, дай мне хоть краешек
неба увидеть. Мне нечего
ждать. Ни друзей, ни радетелей.
Весь я унынье и жалоба.
Есть ли Ты, Господи, есть ли Ты?
Господи, видишь ли малого?
Если Ты рядом, то выслушай.
Если вдали, дай знамение.
Слёз моих озеро высуши,
Плачей моих наводнение.
Боже, кощунствую в немощи!
Видишь, я весь потерялся.
Висельник царства кромешного,
Я ведь живым притворялся.
Вот я, один, без свидетелей,
капля Твоя, но немилая
Есть ли Ты, Господи, есть ли ты?
Если Ты есть, то помилуй мя
«Я снова в чаше бытия»
Я снова в чаше бытия
Лишь капля боли.
Учусь искусству забытья
Своей неволи.
Не знать, не помнить, не искать
Начал паденья.
Боюсь и другу доверять
Свои сомненья.
Опять в сентябрьские дожди
Иду как в рабство.
Так встарь побитые вожди
Сдавали царство,
Чтобы под белое в разлив,
Разлив забвенья,
Не вспоминать излишний миф
Об избавленьи.
Пока идет процесс литья,
Закалка стали,
Сгорает в домне бытия
Тростник Паскаля.
«Молчать и слушать большего не надо»
Молчать и слушать большего не надо.
Склоняться сердцем к музыке стихов.
Твои следы искать в аллеях сада,
Себя искать в сумятице веков.
Дышать и думать этого довольно.
Всё остальное можно стороной.
В пустое небо над собой
Подымешь голову невольно
И видишь двух ворон чуть к северу от юга,
И слышишь «невермор», а не курлы-курла,
Опустишь голову, а верная подруга
Уже сажает из горла
«Всё ясно нынче»
Всё ясно нынче:
Жизнь так прекрасна
И чисто, ясно
Звучит хорал.
Но как ни странно,
Мир так же болен
И тих и тёмен
Ночной канал.
И так же, в общем,
Заходит солнце,
Восходит солнце
И верь, не верь,
По переулкам
Всё так же бродишь,
И не находишь
Ни дом, ни дверь.
Лишь звук органа
В полночной мессе
В даль поднебесья
Порою путь
Укажет. Ладно,
С крестом, с кастетом,
Речь не об этом,
Не в этом суть:
Найдешь опору
И в то же время
Свободы бремя
Отбросишь прочь,
Но только после,
От сна очнувшись,
Вновь, оглянувшись,
Увидишь ночь.