И все же я испытывал одиночество даже у бабушки с дедушкой. Пустоту. Мои папа и мама часто заезжали вечером повидать меня. Я ждал их. С приходом темноты я в буквальном смысле замирал, приникнув к кухонному окну.
Я взволнованно вглядывался в свет фар каждой проезжающей машины. Ждал в тишине. Я скучал по маме. Очень.
По возвращении домой осенью я снова шел в школу. Я учился в церковноприходской школе под руководством монахинь. Когда звучал звонок, все дети с визгами и смехом расходились по домам. Только я оставался. Длинными, нескончаемыми послеполуденными часами. До половины пятого или до пяти часов вечера, когда за мной приходила мама. В школе я тоже ждал ее у окна. Часы тянулись бесконечно. Я был совсем один. Часто рисовал. Сестра Франческа говорила, что у меня получалось хорошо. Каждый раз, когда она смотрела на мои рисунки, на ее лице появлялось удивление.
В хорошую погоду мне разрешали подождать в школьном дворе. Мне там нравилось. Позади двора был сад, где я катался на велосипеде. Туда-сюда. И кругами. Вперед, назад и вокруг. Иногда я останавливался, одной ногой опираясь о землю, другую оставив на педали, чтобы полюбоваться бабочкой. Или бросал велосипед и гонялся за ящерицей. Я наблюдал за муравьями и другими насекомыми, названий которых не знал. Каждый день похожий на остальные, и каждый день я боялся, что мама не придет. Никогда.
Затем она появлялась. Я бежал ей навстречу. Она улыбалась и обнимала меня. Сажала меня на сиденье своего велосипеда и катила его, идя рядом. Так мы добирались домой и по пути обсуждали свой день. В июне учеба заканчивалась. Но родители не отправляли меня сразу к бабушке и дедушке. Я оставался в школе до ее полного закрытия на лето. Я был единственным ребенком, который оставался.
Целыми днями я катался по двору на своем велосипеде BMX. Вперед, назад, по кругу и мимо каштанов.
Я всегда боялся потерять ее, мою маму. Я перенял это от отца: он был ипохондриком, и почти все его разговоры сводились к болезням и смерти. Каждый день у него появлялась новая. «Уверен, что у меня рак. Я не доживу и до тридцати», заявлял он.
Я был ребенком. Со временем я понял его проблему. Но не тогда. Я верил, что он на самом деле умрет к тридцати годам. Меня переполняла печаль. Я постоянно чувствовал его тревоги. Они становились моими, и я проецировал их на свою мать. А еще папа с мамой не ладили. Они грозились разойтись. Для меня это было ужасно. Я боялся разлуки с ними. Да, меня с ними должны были разлучить развод или болезнь. Одно из двух. Это было неизбежно. И в моем детском сердце был страх. Мое детство было омрачено этим страхом разлуки. Опустошения. Одиночества.
Там, в клинике Андреа, в то субботнее утро, увидев плачущего ежонка, я сразу почувствовал его страхи и его отчаяние. Потому что сам их испытал.
Глава 3
Минус один грамм
У этого маленького зверька больше никого не было на всем белом свете. Только я мог ему помочь. Я обнаружил, что впервые в жизни разговариваю с ежиком:
Я не покину тебя, крошка. Не оставлю тебя здесь, в этой коробке на голодную и холодную смерть. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти тебя.
Там, в клинике Андреа, в то субботнее утро, увидев плачущего ежонка, я сразу почувствовал его страхи и его отчаяние. Потому что сам их испытал.
Глава 3
Минус один грамм
У этого маленького зверька больше никого не было на всем белом свете. Только я мог ему помочь. Я обнаружил, что впервые в жизни разговариваю с ежиком:
Я не покину тебя, крошка. Не оставлю тебя здесь, в этой коробке на голодную и холодную смерть. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти тебя.
Мне нужно было думать быстро. Во-первых, было жизненно важно его отогреть, поэтому я наполнил бутылку теплой водой и положил ее у него за спиной. Затем кинулся к своему ноутбуку. Мне нужна была более конкретная информация. Я абсолютно ничего не знал о ежах, кроме каких-то элементарных вещей. Я начал поиски в интернете и нашел форум о ежах. В контактах был указан номер некой Джулии. Я позвонил ей, но никто не ответил. Один раз, два, три раза. Тишина.
Стало тревожно.
Наконец она ответила. Я обрушил на нее поток слов, одно за другим практически без остановок:
Джулия, меня зовут Массимо, у меня тут ежонок весом двадцать пять грамм, я нашел его вчера, мы даем ему козье молоко, но у меня впечатление, что оно не помогает, короткая пауза, чтобы сделать вдох. Теперь малыш совсем замерз, думаю, его нужно как-то лечить, но я не знаю как, помогите.
Ее нежный голос и спокойный тон, казалось, были созданы только для того, чтобы меня успокоить. Она начала говорить мягко, но четко:
Что ж, интуиция вас не подводит, козье молоко не лучший вариант. Оно утоляет жажду, но, увы, недостаточно питательное. Молоко ежихи гораздо более насыщенное, оно богато белком и жиром и почти не содержит сахара. Вам нужно давать ему смесь для щенков. Но не любую. Подходят только две. Ни одна из них не заменит материнское молоко, но они лучше козьего. Возьмите одну из них.
Где мне их найти?
Во многих зоомагазинах. Даже в некоторых аптеках.
Понятно. А как мне его кормить? Инсулиновым шприцем? Из бутылочки?