Все, что думал Сережа, он думал до разговора с Лизой и тогда это было мучительно и неразрешимо. После разговора ему сразу стало легко на душе: он действительно перестал ставить себе вопросы о том, в какой степени все это возможно или невозможно, точно между ним и всеми этими мучительными недоразумениями возник непрозрачный экран и остались только Лиза и любовь и больше ничего во всем огромном мире, существующем рядом с ним.
Похороны Пьера, мужа Лолы Энэ, были исключительно удачны и необычно для летнего времени многолюдны. Все многочисленные друзья и знакомые Лолы, большинство которых полагало, что ее брак был мезальянсом, и не любило Пьера при жизни, теперь как будто бы вдруг поняли, что это был замечательный человек. И брак Лолы, всегда осуждавшийся при жизни, получил, таким образом, общественную сочувственную санкцию, в которой были даже одобрительные ноты. Лоле пришлось выслушать множество соболезнований, чаще всего ей говорили: я не имел или я не имела счастья близко знать вашего мужа, но в те два раза, когда я его видел, он произвел на меня самое лучшее впечатление и поверьте, я всецело разделяю Лола кивала головой и отвечала: мой дорогой друг, я никогда не сомневалась в ваших чувствах На похоронах были люди самых разных возрастов, преобладали, однако, старики, которых влекло туда двойное и противоречивое чувство: с одной стороны, неприятная мысль, что собственная смерть тоже не за горами и все, к несчастью, приближается; с другой побеждающая эти грустные соображения и явственно ощутимая радость, что умер вот этот самый Пьер, а они остались живы; они вообще приходили на все похороны, чтобы получить совершенно неотразимое доказательство своего собственного, хотя и временного, бессмертия. Один из друзей Лолы, ее старший современник, который был бесконечно стар, но бодрился до последней степени и даже носил корсет, доставлявший ему постоянные мучения и тихо похрустывающий при каждом движении, автор книги, получившей некоторую известность пятьдесят шесть лет тому назад, в январе месяце того незабываемого года, академик и чрезвычайно почтенный человек со скромным седым париком на дрожащей голове, в начале церемонии сочувственно беседовал с Лолой и говорил, что все проходит; под конец он снова подошел к ней и на этот раз прибавил, что, как это ни грустно, слезы стояли в его глазах, и он вообще устал и расчувствовался, но вот, нельзя не констатировать, что многих из их с Лолой современников уже нет в живых; вот и этот бедный Пьер Лола с неподвижно-грустным лицом внимательно его слушала, хотя он говорил совершенный абсурд, так как Пьер ни в какой степени не мог считаться их современником: во времена расцвета их славы его еще не было на свете; кроме того, разговор об этих давно прошедших временах был вообще неприятен Лоле, так как напоминал ей о ее возрасте. Она обычно отвечала на такие вещи одной неизменной фразой: «Да, я едва помню это, я ведь была совсем ребенком», и собеседнику ее оставалось только вежливо улыбнуться в ответ и вспомнить про себя, что у ребенка был в те времена уже пятнадцатый любовник, тративший на нее свои деньги и готовый драться из-за нее на дуэли по обычаю той безвозвратной и исключительно героической эпохи.
Множество автомобилей темного цвета следовало за похоронной процессией, и гармонию нарушала только одна светло-серая открытая машина, которой правил очень молодой человек в летнем костюме и без шляпы, с неподдельно огорченным лицом; зато рядом с ним сидела идеально траурная пожилая дама, очень подходившая к общему, несколько старинному и торжественно-покойному тону. Появление молодого человека и огорченное его лицо объяснялись тем, что его тетка, опоздав попасть в официальный кортеж и, по жестокой своей скупости, пожалевшая денег на наемный автомобиль, поймала его в ту минуту, когда он проезжал мимо угла той улицы, где она жила, и заставила везти себя на похороны; ему не оставалось ничего другого, и среди всех присутствующих он был единственным человеком, горе которого было совершенно искренне.
Lola Ainée, ma tante? сказал он.
Mais cest une vieille toupie
Cest une interpréte remarquable de Racine et de Corneille, сказала тетка с негодованием, et il faut avoir une grandeur dame, que est inconnue maintenant pour etre a la hauteur de ces roles.
Pour la grandeur dame, ma tante, безутешно бормотал он, je vous 1accorde, mais celle des spectateurs est encore plus remarquable.
Tu nes quun imbecile, холодно сказала тетка, suis done ce triste enterrement et tais-toi[83].
Lola Ainée, ma tante? сказал он.
Mais cest une vieille toupie
Cest une interpréte remarquable de Racine et de Corneille, сказала тетка с негодованием, et il faut avoir une grandeur dame, que est inconnue maintenant pour etre a la hauteur de ces roles.
Pour la grandeur dame, ma tante, безутешно бормотал он, je vous 1accorde, mais celle des spectateurs est encore plus remarquable.
Tu nes quun imbecile, холодно сказала тетка, suis done ce triste enterrement et tais-toi[83].
На перекрестках шествие иногда задерживалось, молодой человек каждый раз едва не въезжал в едущий перед ним почтенный «роллс-ройс» и вместо того, чтобы выругаться, был вынужден проглатывать слова и, следуя совету тетки, прилично молчать.