Не успела. Придется сказать. Где-то рядом целая банда вернее, ее остатки. Наверняка они вооружены.
Как раз в этот момент скрипнула дверь, и в сарай вошла Зая. Хозяйка вытирала руки передником и улыбалась. Сейчас мне придется стереть эту улыбку с ее добродушной физиономии. Сейчас Зая узнает, что и ей грозит опасность.
Обед давно готов, сообщила Муромцева, опуская руки в карманы. А вы чего тут? Воркуете, голубки?
Обед давно готов, сообщила Муромцева, опуская руки в карманы. А вы чего тут? Воркуете, голубки?
Мне не понравилось выражение, которое употребила Зая. До этого момента она хоть и знала о наших отношениях с Альбертом, но никогда не позволяла себе переходить на личности.
Муромцева приблизилась. Зая была рослой женщиной с сильными руками. Но я привыкла считать, что Зоя Константиновна на нашей стороне. Поэтому для меня стало полнейшей неожиданностью, когда Муромцева вынула руки из карманов, потому что на правой у нее оказался кастет. И всего один прицельный удар отправил меня в темноту.
Когда я очнулась, они уже успели войти в сарай. Сейчас их было только трое все, как говорил Васька. Один здоровенный, второй длинный, тощий и вертлявый, и третий обычный, без малейших особых примет. Именно он держал под прицелом Заю Муромцеву.
Прости, они взяли Колю, проговорила моя квартирная хозяйка довольно спокойно. Сказали, убьют, если не помогу им тебя нейтрализовать.
Ух ты! До сих пор я от Заи таких слов и не слыхивала. Руки мои были крепко стянуты за спиной очевидно, проводом, потому что от каждого движения узел только сильнее затягивался. Да, эти ребята свое дело знали.
Тощий подошел к вольеру, где сидел Аркаша, и восхищенно присвистнул:
Вот он, сука! Ну нисколько не изменился. Двенадцать лет прошло, а все такой же!
Он пощекотал сетку, и попугай немедленно его клюнул. Тощий отдернул руку, с обидой глядя на окровавленный палец:
Ты посмотри, еще кусается, падла! Я ему сейчас башку отвинчу.
Утихни, Швепс, голос великана был низким и рокочущим, он него неприятно холодело в животе. Ему бы в опере петь, цены бы не было.
Ты че, Монгол? возмутился тощий. Пошутил я. Пошутить уже нельзя?
Я внимательно посмотрела на того, кого называли Монголом. Ничего монгольского в его лице не было. Не могу понять, как долго я пробыла без сознания. Минуту или час? И где Альберт?
Ответ я получила совсем скоро из вольера послышалось частое хриплое дыхание, как будто кто-то тонул и втягивал в себя воздух пополам с водой. Я повернула голову и увидела художника. Дуров лежал в вольере. Веревок на нем не было, зато я заметила разбитую губу. Видимо, мой Дюрер не сдался без боя. Но сейчас он выглядел хуже некуда. Да что это с ним?
Учитель бился на полу, как вытащенная на сушу рыба, дышал часто-часто и с хрипами, глаза его были полны безумного страха. Мне показалось, он пытался что-то сказать мне.
Женя Женя, я не могу не могу дышать!
Никаких особых повреждений типа простреленного легкого я на нем не заметила. Но прошло еще несколько минут, прежде чем я поняла, в чем дело.
Это была паническая атака. Всего лишь паническая атака состояние, не угрожающее жизни, но страшное для того, кто ей подвергается. Я знаю, как это происходит. Сердце бухает, как паровой молот, все ускоряя удары, легкие не справляются с дыханием, во рту страшная сухость, и такое ощущение, что ты умираешь. Холодный пот на лбу и ватная слабость дополняют гамму незабываемых ощущений.
Успокойся, ты не умрешь, сказала я. Учитель смотрел на меня диким взглядом.
Чего это с ним? удивился Швепс и подошел к вольеру полюбопытствовать.
Он болен, объяснила я. Не трогайте его.
Да никто и не трогает, хрюкнул тощий бандит. Кусается, как хорек. Тоже мне, мужик. Это твой? Швепс подмигнул мне.
Я тебе помогу. Слушай меня внимательно, игнорируя тощего, обратилась я к Дурову. Считай. Считай вместе со мной. На счет «один, два, три, четыре» ты делаешь вдох, на восемь счетов выдох. Понял? Давай попробуем.
Я начала считать, Альберт судорожно дышал, пытаясь попасть в такт. Получалось не очень.
Вы чё тут, блин, устроили? возмутился Швепс. Дурдом какой-то.
Не мешай, пусть он оклемается, неожиданно подал голос третий, тот, что без особых примет. Надо отвести их в дом. А в таком состоянии это не получится. Ты же не хочешь его нести?
Швепс смерил взглядом Альберта. Художник порядком испачкался в содержимом Аркашиного вольера, который уже несколько дней никто не чистил.
Пять, шесть, семь, восемь, считала я, не обращая внимания на перепалку бандитов. А теперь вдох. Поехали. Раз, два, три, четыре.
Вообще-то, в этой ситуации нам бы помог обычный бумажный пакет вроде тех, что дают в самолетах пассажирам, которых тошнит. Если делать вдохи и выдохи в него, в крови повышается концентрация углекислого газа, и паническая атака прекращается сама собой. Но мы справились и так. Постепенно дыхание художника стало более ровным, и он уже не выглядел так, будто вот-вот умрет у нас на глазах.
Дерьма кусок, глядя на учителя, презрительно выдал Швепс. Поди, от армии откосил? Тяжелее хрена ничего в руках не держал?