Улица Верди, дом 44578, отчеканила я адрес.
Таксист молча посмотрел на меня через окно заднего вида. Я молча отодвинула край джинсовки, демонстрируя торчащую в кармане корочку. Мужик без вопросов завел мотор.
Гони, попросила я, глянув на время.
Так видеокамеры же, произнес он.
Прикрою.
И мотор взревел.
***
Мы промчались через половину города на бешенной скорости, дворами, закоулками, и даже по встречке, все что угодно, только бы успеть. И мы успели Нита с сыном как раз подходили к своему автомобилю.
Подрезай, приказала я таксисту.
Этих двоих? уточнил он.
Да, я напряженно всматривалась в другой конец улицы оттуда почти беззвучно мчались два черных болида. Вампиры. Подрежь ее. Основательно.
Таксист глянул на меня, уже осознав, во что ввязался, но у него выбора не было, а ссориться с полицией то еще удовольствие. Скрип тормозов, звук удара, и мать, в последний момент оттолкнувшая сына, упала на асфальт от удара.
Почти сразу рядом завоняло жженой резиной от двух остановившихся автомобилей, но прежде чем они успели вмешаться, я уже выскочила.
Девушка! Девушка, как вы?
Подхватить плачущего ребенка, закинуть в такси так быстро, что затянутые в черные костюмы всбэровцы не успели ничего сделать.
У ребенка повреждения, я орала и истерика, одновременно помогая подняться мгновенно забывшей о собственном пострадавшем бедре матери, в больницу. Срочно. Надеюсь не сотрясение. Простите! Простите меня! Мне так жаль.
Подхватить сумку одновременно забрасывая в нее выпавшие ключи и кошелек.
Простите, я обернулась к застывшим вампирам, я не местная. Вы не знаете, где ближайшая больница?! Ребенок умирает!
Всбэровцы оторопели. Их можно было понять: при подобных операциях руководство ставит перед ними одну задачу доставить людей без повреждений. Это говорит явно не в пользу простых вампиров, которые срываются на людях, потому что даже их бесит вседозволенность и привилегий их правящего класса, но в то же время это была единственная возможность для меня, вытащить семью Майкла. Потому что этим проще было доложить, что не нашли, чем доставить женщину с мертвым ребенком за такое им и самим могли запросто оторвать голову, прецеденты случались.
Больница? Знаю, девушка, прыгайте, тут за углом травмпункт! включился в игру водитель.
В салоне Нени уже прижимала к себе совершенно невредимого ребенка, но нервы, стресс, ситуация ее собственная боль от повреждений, в итоге вопли: «Маленький мой! Мой мальчик!» были отличным способом уверить вампиров, что речь идет о жизни и смерти.
И запрыгнув в машину, я крикнула:
Быстрее! Пожалуйста быстрее!
Мы сорвались с места, причем чтобы объехать болиды вампиров, водителю пришлось промчаться по тротуару, к счастью привлеченные событиями мамы с детьми проявили бдительность, и освободили путь для маневров.
А мы мчались. Быстро. Очень быстро.
Тттак подождите, вскинулась Нени когда водитель вдавил педаль газа до упора, едва мы выехали за угол, травмпункт же здесь!
Мужик лишь мрачно глянул на нее через все то же единственное средство визуального общения зеркало заднего вида. Растерянная мать, до которой дошел факт неповрежденности ребенка, и в то же время поврежденности ее самой, повернулась ко мне.
Свяжите появление вампиров и мое своевременное прибытие, очень тихо сказала я.
Она побледнела. Побледнела настолько, что стало заметно, насколько посинели ее губы под слоем полупрозрачной помады.
Я просила Майка не выкладывать эту запись в сеть, почему-то попыталась оправдаться она.
Что я могла сказать? Да, глупо. С одной стороны. С другой стороны видео с камеры наблюдения в одном из элитных клубов очень показательно демонстрировало, на что способна вампирская золотая молодежь. И, боюсь, я уже давно была на стороне тех, кто считал что народ должен знать. Должен понимать, что такое эти вампирские подонки. Должен быть в курсе своей беззащитности. А народ спал, пребывая в блаженном неведении. Впрочем, если бы был шанс остаться в неведении возможно, я бы выбрала его.
На восток, к выезду из города, скомандовала я таксисту.
Он гнал.
Гнал до ближайшего гаража, где выскочив, быстро сменил номера на машине, а после снова была гонка. И я старалась не слышать, как всхлипывает перепуганная молодая мать, у которой теперь никогда не будет нормальной жизни потому что страх остается. Мы можем помочь, спасти вот так в последний миг, можем даже вывести из полицейского участка, списав на акт раздолбайства, за которое нас вампиры с одной стороны ненавидели, с другой считали недоумками. Мы пользовались. Когда надо выживать, назовешься и идиотом, и дебилом, и ленивой продажной тварью. Это мелочи. Не мелочи возможность спасти хоть кого-то. Спасти жизнь. От страха спасения нет. Все проходит, а страх остается. Страх оседает решетками на окнах, тремя бронированными дверями, постоянным оглядыванием назад в страхе увидеть вампира за спиной. Страх он уже навсегда.
И сообщение на мой телефон:
«Птица вылетела».
И я поняла, что все это время едва дышала, а сейчас выдохнула с облегчением.
Спасли, тихо сказала Нени.
С ее ресниц сорвались слезы.