И начались многие недели петляния по эфирным волнам, смены одного малоизученного течения на другое, которое вроде как должно было нести их в нужном направлении. Кристаллы использовали редко, только если попадали в штилевой рукав или когда приходилось менять течение. Сашка часто поднимал паруса по настоянию Балл, но у него было много работы и как у навигатора: приходилось постоянно определять местоположение и вычислять более экономичный курс. Он работал на этих задачах вместе с Катериной, и Сашка по достоинству оценил девушку. Ее нельзя было назвать гением, но дело она свое знала, причем больше на опыте, чем из учебников. Ей было известно множество мелких хитростей: как заставить корабль выгадать узел-другой скорости, как перейти из одного стрима в другой с наименьшими потерями. Сашка радовался возможности поучиться у нее хотя она не так легко, как он, например, могла определить их точное место по Узору Мироздания. Этому уже она училась у Сашки.
В дополнение к своим должностным обязанностям Катерина постелила в кают-компании салфетку на стол и расположила лианы, необходимые для выработки кислорода, не вдоль одной стены, как это делала Людоедка, а живописно. Каюта сразу приобрела домашний вид.
Так прошло много дней: за притиркой, за сложной мелкой работой по смене курса, которая, однако, нравилась Сашке несмотря на свою внешность легкомысленного атлета, он любил работать головой. В свободное от вахт время, его условно можно было назвать корабельными вечерами, они играли музыку, причем часто вчетвером. Иногда, когда к ним присоединялась Княгиня, даже впятером. Иногда они делали аккомпанемент для Катерины, которая постепенно распелась. Глядя на нее, начал петь и Сашка. Свой баритон Белобрысов не разрабатывал только от лени, а так он звучал почти сценически.
Так прошло много дней: за притиркой, за сложной мелкой работой по смене курса, которая, однако, нравилась Сашке несмотря на свою внешность легкомысленного атлета, он любил работать головой. В свободное от вахт время, его условно можно было назвать корабельными вечерами, они играли музыку, причем часто вчетвером. Иногда, когда к ним присоединялась Княгиня, даже впятером. Иногда они делали аккомпанемент для Катерины, которая постепенно распелась. Глядя на нее, начал петь и Сашка. Свой баритон Белобрысов не разрабатывал только от лени, а так он звучал почти сценически.
В один прекрасный день Сашка доложил Княгини, что всего в миле по правому борту от них, по всей видимости, пройдет знаменитый Артуров Стрим.
Отлично, спокойно сказала шкипер, вот туда и проложите курс.
Сашка замер, не в состоянии возразить.
Потренируемся перед Мельницей, сказала Княгиня. Как только окажемся в виду стрима, поднимайтесь в фонарь. Посмотрим, как вы будете взаимодействовать с пилотом.
«Ему легко, думала Белка, глядя на нервничающего Сашку. Он может открыто показать, что нервничает. Он может, в конце концов, с Сандрой посоветоваться или даже с Княгиней. А я?.. А я ничего не могу».
С некоторой неприязнью она покосилась на Катерину, которая, мурлыкая, разливала по формочкам желе и которую никакие страхи, казалось, вообще не беспокоили.
«Блик» все сильнее затягивало бешеное течение Артура: гасимые амулетами колебания корабля сначала невесомо, а потом все явственнее и явственнее стали напоминать качку. И все быстрее прибавлял узелок за узелком висевший над контрольной панелью лаг.
Двигатели на семьдесят пять процентов мощности, расход энергии шестьсот процентов от марша, голос Сандры из переговорного шара шел с искажениями, то и дело перемежаясь треском: магический фон в двигательной зоне зашкаливал за все разумные пределы. Пока работали двигатели, заклятья автоматической коррекции курса гасили львиную долю колебаний, но вот что начнется, когда капитан прикажет двигатель отключить
Пилот, прекратить погружение. Удерживать курс вдоль течения на данной глубине. Штурман, тридцатисекундная готовность, поднять паруса, Балл сидела в фонаре позади Сашки. Как Княгиня и обещала, она страховала молодого парусного мастера.
Госпожа кормчий, отключить двигатели. Будьте наготове. Двадцать секунд.
Двигатели нельзя ни запустить мгновенно, ни остановить еще полтора десятка секунд мощность будет плавно падать, а корабль двигаться по пря
Удар слева был такой силы, что не пристегнись Бэла улетела бы к самому борту. Судорожно дернула штурвал вправо и корабль повернулся поперек основного направления течения, поймав попутный удар уже в правый борт. Штурвал влево!.. Едва не пропахав носом доску панели, Белка каким-то чудом удержала корабль от переворота через киль. Рывок, хруст и в пяти метрах перед мостиком палуба взорвалась кучей мгновенно снесенных потоком щепок. Удар! Рывок!..
Сашка тем временем пытался хоть как-то управлять парусами. Бешено раскачивающийся корабль, ежесекундная смена курса, порывистый ветер эфира со всех сторон ярко-зеленые полотнища на мачтах просто не успевали. Вдобавок на каждый рывок он обязательно промахивался мимо нужного сектора печати, и один парус мешал другому
Ему казалось: одна Балл надежная, как скала за спиной. Но полагаться на нее точно нельзя.