...Младший преподобный Еремия Сандерс, дежуривший по таможне, тоскливо косился на часы под потолком большого зала и ждал законного перерыва. Перерыв короток, но зато тогда можно выйти из здания Таможни на пирс, полюбоваться трепещущими на ветру листьями древовидной конопли и подумать о чем-нибудь постороннем, не связанным с потоком грешников из внешних миров. Грешников было не так чтобы много, но таможенникам вменялось в обязанности досматривать любого, выходящего из порта, включая персонал, а это прибавляло хлопот.
У чиновника нестерпимо ныли виски, и казалось если он хотя бы в мыслях своих не отвлечется, его бедная голова взорвется, ошметки пролетят через весь зал и шлепнутся прямо на большой канцелярский стол старшего преподобного Боллинга. Как раз когда тот будет подписывать бумагу об очередном сокращении жалования с целью повышения благочестия.
Руки Сандерса двигались с привычным автоматизмом, и с не меньшим автоматизмом отверзались его уста, вопрошая проходивших мимо одними и теми же словами:
...С какой целью... где собираетесь останавливаться... к какому кораблю приписаны
Джерри, глянь, толкнул его локтем напарничек младший преподобный Питер, бездельник и идиот.
С некоторым раздражением Сандерс оглянулся, думая совершенно не о Питере и не о том, что там этому пустомеле показалось интересным. И тут же раскрыл рот от удивления.
По узкому проходу «зеленого коридора» к нему двигалось самое удивительное создание.
«Наверное, так и выглядят ангелы, подумал он. Нет. Демоны-искусители».
Девушка была невелика ростом метра полтора, не более. При этом шла она так легко, что, казалось, плыла над полом. Ее окутывало облако огненно-пламенных, невесомых шелков. Сложно было разобрать, есть под ними тело или нет только невнятный силуэт, колыхание, смущение духа, ума и сердца. А запах! Томный, нежный аромат, чуждый канцелярскому воску, упаковочной бумаге и сургучу. Одно движение руки, один взгляд черных очей, смоляной завиток, упавший на плечо... обнаженное? прикрытое?.. черт его знает о да, черт-то знает! За один лишний миг созерцания он отдал бы и всего себя, и все богатства свои, и все потомство свое...
Бэла Камовна из Тихих Трав, холодно сообщило видение, положив на стойку перед Сандерсом печать-удостоверение. Пилот бригантины «Блик».
Пилот. Ага, как же. Не спешите меня. А эти двое ребят в черных куртках у нее за спиной высокий широкоплечий парень и коротко стриженая девушка, почти не уступающая ему ростом и размахом плеч, не иначе как штурман и второй пилот с того же корабля. А вовсе не телохранители. И рукояти двуручников за плечами у обоих бутафория, театральный реквизит.
С визитом?.. поинтересовался Сандерс, кое-как находя почву под ногами.
Девушка скупо наклонила голову и обожгла его таким спокойно-презрительным взглядом, что бедный Иеремия немедленно вспомнил о перхоти у себя на плечах и темной кайме под ногтями.
Он сам не знал, как умудрился задать остальные вопросы. Кажется, господь смилостивился над своим рабом и позволил ему выставить себя не полным идиотом, а только четвертинкой.
Едва ли его посещали какие-то связные мысли, пока он проверял документы у суровых и молчаливых телохранителей. Один и впрямь оказался штурманом, а другая не вторым пилотом, а, как ни странно, кормчим. На что только не идут для маскировки эти богатеи с грешных планет.
Процедура была закончена, красавица на прощание последний раз скользнула ничего не выражающим взглядом по макушкам таможенникам, и уплыла прочь. Босые ноги ступали по дощатому полу в легком танце. С собой она уносила облако шелков и невозможный аромат несбывшегося.
Подмени меня, Пит, нервно сказал Сандерс. Пойду... помолюсь.
Глава 12, в которой внешность обманчива
Просто удивительно, как это у Белки получилось, Сандра зарылась пальцами в горячий песок и лениво вздохнула. Почеши мне спинку, lieber Freund[1], пожалуйста.
/[1] Дорогой друг (нем.)/
Пожалуйста, сказал Сашка, послушно почесывая под левой лопаткой там у Саньки всегда чесалось. В смысле удивлена? Подумаешь прошла, поглазела...
М-м-м-м... Сандра потянулась на горячем песке.
Они лежали на пляже в небольшой тихой бухточке на дальней оконечности Аметистового острова. На бригантине их ждали только после заката, а сейчас солнце стояло еще довольно высоко не настолько высоко, чтобы обжигать непривычные спины, но и не настолько низко, чтобы задумываться о возвращении.
Мельчайший розовый песок невесомо скользил между пальцев, но казался невыносимо тяжелым на разгоряченной коже. Пахло смолой от высоких, похожих на сосны деревьев на Жемчужине лиственных растений почти не было. Скалы к югу невыносимо сверкали на солнце.
Не скажи, заметила Сандра голосом ленивым и сонным. Ты видел, какая грация? Какие взгляды? Жесты? Королева! Если бы она так двигалась даже в своем старом платке поверь, Златовласка, ты бы каждый раз истекал слюнями.
Сашка пожал плечами. Ничего такого особенного он в поведении Белки не заметил. Все-таки женщины обожают преувеличивать. Можно подумать, он напрягался, сыграв телохранителя. Всего-то и надо было, что хмуриться и держать руки расслабленными, как будто ты вот-вот выхватишь меч из-за спины. Да еще смотреть недобро по сторонам.