Белка равнодушно пожала плечами, и сказала, что она «не против». «Не против» это куда лучше, чем «не хочу». Так что еще до рассвета Сандра с Бэлой забрались в арендованную ступу, кинули туда мешок с припасами на день, и поднялись в прозрачно-серое небо Новой Оловати. Масунган лежал в трех часах пути к югу.
По дороге они почти совсем не разговаривали: встречный поток воздуха мешал. Сандра правила ступой, а Бэла глазела по сторонам.
Как многие колониальные поселения, город заканчивался внезапно. Вот под ними мелькают крытые разноцветной черепицей крыши домов, вот они уже сменяются более современными башенками, увенчанными шпилями, на окраинах, и вот без обязательной для земных городов каймы деревенек и пригородов густая, малахитовая в рассветных сумерках зелень лесов. Изломанная кайма гор засияла на южном горизонте.
Чуть позже они увидели, как солнце выкатилось из-за этих гор золотым шаром. Земля внизу еще спала, а здесь, наверху, было утро, и утро ликовало, смеясь. Бэла против воли почувствовала, как радуется ее сердце.
Но, покосившись в сторону, пилот увидела, что Сандра, зажав в руке метлу, правит с такой мрачной целеустремленностью, как будто в конце пути ее ждал эшафот. Поймав взгляд Бэлы, она улыбнулась и проорала сквозь ветер:
Еще через час будем на месте!
Действительно, минут через сорок под ними пышными лесистыми волнами потянулись предгорья, а потом ступа перевалила через первую горную цепь, очень невысокую. Здесь Сандра снизилась и, петляя, полетела над фарватером узкой речки, чуть не задевая воду то дном, то рулевой метлой.
Это нужно видеть сразу, сказала Санька.
И верно: неожиданно река под ними резко ушла вниз, они выскочили на широкое открытое пространство.
На самом деле котлован был невелик: едва ли километр в диаметре. Его края густо заросли лесом: хвойные оловатские деревья, похожие на сосны, на каменистых прогалинах сменялись пушистой листвой кудрявцев и осенников, отчего склоны казались заляпанными солнечными зайчиками. С трех сторон по стенам котлована вниз сбегали быстрые горные потоки, которые чуть ниже обрывались водопадами. Водопады вздымали в обширном озере на дне котлована облака белой пены.
Какая красота! вырвалось у Белки.
Еще бы, довольно хмыкнула Сандра. Если это и дьяволов котел, то у дьявола чертовски хороший вкус.
Ступа мягко коснулась земли: кормчий по-настоящему хорошо, с любовью, обращалась с летательными артефактами. В свое время она не стала стажироваться на пилота только потому, что пилоты, по ее мнению, должны слишком много чувствовать корабли и слишком мало думать.
Бэла выпрыгнула из ступы первой.
Здесь кто-нибудь живет?
Когда я последний раз здесь была два года назад никого тут не было, Сандра глубоко, с наслаждением вздохнула запах хвои и росистой травы. Ну что, пойдем выкупаемся?
Я бы предпочла прогуляться по округе, сказала Бэла индифферентно. Если хочешь, могу вернуться к определенному часу.
Ну, я собиралась вылетать где-то часа три пополудни, пожала плечами Санька, чтобы вернуться на корабль не затемно и успеть выспаться перед завтрашним стартом. Но я бы тебе рекомендовала наведаться к ступе еще пораньше, а то тебе ничего из припасов не достанется.
Не беспокойся, ответила Белка. Мне ничего не надо.
Ее ноздри уже трепетали: даже в своей человеческой ипостаси она чувствовала куда больше запахов, чем способна была уловить Сандра. Среди них, например, запахи множества бегающих, прыгающих и ползающих живых существ, многие из которых окажутся необычайно нежными на зубах и необычайно вкусными на языке. Живая пища. Настоящая пища.
Не беспокойся, ответила Белка. Мне ничего не надо.
Ее ноздри уже трепетали: даже в своей человеческой ипостаси она чувствовала куда больше запахов, чем способна была уловить Сандра. Среди них, например, запахи множества бегающих, прыгающих и ползающих живых существ, многие из которых окажутся необычайно нежными на зубах и необычайно вкусными на языке. Живая пища. Настоящая пища.
«И все же, подумала Бэла, я не жалею. Ни капли не жалею. Слияние с кораблем, бегство по волне в открытом эфире дают ни с чем не сравнимую свободу. Не знаю, как бы я жила, если бы у меня не было этого».
Она стряхнула с себя человечью ипостась не сложнее, чем одежду и в истинной сущности побежала вперед, петляя между стеблями остро пахнущей травы. Запах ощущался смесью чабреца и клевера, с тонкой нотой лимона хотя сейчас для нее эти человеческие названия казались просто комбинацией запахов и цветовых пятен. Между соснами, по нагретой земле, между пятнистыми камнями, мимо греющихся на них ящериц, вверх, вверх...
Запаховые метки здесь была чья-то чужая территория заставили Белку на мгновение замереть, принюхаться и прислушаться. Родичи... дальние, да, но пожалуй, все-таки родичи. Пара, а не стая. Готовятся обзавестись потомством. Хорошо, тогда она не будет охотиться здесь.
Белка почтительно обошла каменной твердости пирамидку кала и побежала дальше на гребень холма. Здесь можно замереть только на миг слишком опасное место, да еще при свете дня но до чего же хорошо! До чего бодрит ощущение тревоги, чудо открытого пространства, до чего ярок, нечеловечески ярок свет!