Как ты это сделал? кусок все же пришлось прожевать, прежде чем спросить.
Парень отпил из кружки.
А ты думаешь, отчего меня в этот зверский институт отправили? Он откусил от своего бутерброда и начал медленно жевать.
Зверский институт? Мне стало не по себе. Интересно, и что за институт такой? Спрашивать дальше было неудобно. Я откусывала от бутерброда, а сама все наблюдала за Заком. Милый, лицо доброе, а вот глаза грустные, будто тоска в них глубокая и болезненная.
Зверский институт? Мне стало не по себе. Интересно, и что за институт такой? Спрашивать дальше было неудобно. Я откусывала от бутерброда, а сама все наблюдала за Заком. Милый, лицо доброе, а вот глаза грустные, будто тоска в них глубокая и болезненная.
Смотреть на меня отец не может прервал мои размышления парень. Хотя какой он отец, произнес горько. Мама изменила, сама при родах умерла, так и не сказав, кто настоящий родитель. Убить младенца рука не поднялась. Только чем старше я становился, тем сильнее от отца отличался. Все во мне не так, лицо чужое, телом не вышел. Братья у меня знаешь какие? прозвучала легкая зависть, следом тяжелый вздох. Разве что и есть семейного глаза. Мамины, говорят, карие. А тут еще и «странности». Отец долго старался терпеть мое присутствие рядом. Но, видимо, терпелка закончилась.
И тебя отправили в институт?
В моем голосе было слишком много удивления.
Зак посмотрел на меня изучающе.
Ты и правда не знаешь! проговорил он, чуть скривив губы. Это не просто институт. Это институт проклятых.
Проклятых? Собственный голос показался мне глухим.
Их самых, кивнул Зак. Там таких, как я, учат справляться со своими «странностями».
А если не справляются? Есть мне совершенно расхотелось. Я положила надкушенный бутерброд обратно на платок.
Не возвращаются, зловеще прозвучало из уст Зака.
У меня под ребрами кольнуло, и дыхание стало учащенным. Как так?
Что значит не возвращаются?
Зрачки Зака полыхнули огненно-красным.
Мы прокляты. Таким, как я, нет места среди простого народа. Правительство не позволит. Так что можно считать, отец поступил благородно. Дал мне шанс.
Я в ужасе уставилась на Зака.
А ты уверен, что твоя «странность» проклятие?
Мне стало совсем неуютно. Я очень ясно видела себя на месте Зака. У меня тоже есть «странность», которую я считаю проклятием.
Меня никто не спрашивал, считаю я это проклятием или даром. Ты видела, как я воду вскипятил? Я научился это делать за месяц, подчинять себе небольшие вспышки. Он с гордостью посмотрел на меня. А я съежилась под его взглядом. Столько силы излучали глаза Зака, что мне разом места в карете мало стало. Само лицо его изменилось, став непроницаемо-жестким, с твердой уверенностью в сведенных скулах. Я уверен, я смогу подчинить, научусь работать с тем, что во мне. Он замолчал, еще пару секунд в суженных зрачках плескалось огненное пламя и потом затухло. Я облегченно выдохнула. Чувство обитающей в карете душащей силы пропало. Зак рассеянно улыбнулся, снова став тем самым пареньком чуть диковатым и взлохмаченным. А ты зачем в город? спросил как ни в чем не бывало.
К дяде, выдавила я.
В гости?
Отвечать не хотелось. Но Зак смотрел. И мне было неудобно под его взглядом. Вроде и сидит худой неуклюжий паренек, а я готова под диван заползти от его пронзительного взгляда, помня, как еще минуту назад он чуть не раздавил меня прямо в карете внезапной магической мощью.
Можешь не отвечать, если не хочешь. Он начал убирать с импровизированного стола. До города далеко, только к утру прибудем. Ты отдохни, да и мне надо.
Зак сунул все под сиденье и вытянулся на диванчике, прикрывшись плащом. А я продолжала сидеть и внимательно смотреть на парня. Странность так он назвал свое проклятие. И он действительно был странным. И дело было не в умении греть воду во фляжке и управлять огненными всполохами. Нет Все куда глубже. Сила. В худеньком теле была страшная, дикая сила, способная не просто испугать, но я была уверена убить. Вот для чего эта решетка и кованая карета. И странный институт Я всматривалась в нового друга. Во сне у Зака было доброе и очень привлекательное лицо, можно было даже сказать аристократичное. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне будет нестерпимо больно, если он не сможет научиться подчинять свое проклятие. И набатом прозвучали зловещие слова Зака: «Не возвращаются!»
Как страшно. Проклятым не место среди обычных людей. В этом он точно прав. Я жила среди людей, и чем это закончилось? Мне не место И все-таки Не возвращаются. Не хотела бы я попасть в институт проклятых.
Я перевела взгляд на решетку окна. Тьма давно окутала окрестности, и только фонари кареты немного разгоняли ночь. Стучали колеса по мощеной дороге. Фургон трясся, поскрипывали балки. На сердце тоже скрипело. Его все сильнее сжимали тоска и страх перед будущим. Фонари раскачивались в решетке окна, и голова моя постепенно опускалась ниже. Веки закрывались сами собой. Я уже проваливалась в сон, но все же успела напоследок увидеть пристальные огненные глаза Зака, смотрящие на меня.
Глава 2
В город въехали с первыми лучами. Гулко разносился стук копыт по мощеным улицам. Серые стены домов тянулись высоко, окна были плотно задернуты шторами. И все же Дарвин показался мне величественным и прекрасным. За свои семнадцать лет я ни разу не выбиралась из родного поселка и сейчас с любопытством смотрела по сторонам. Хотя людей в столь ранний час почти не было, но я так и представляла себе мужчин, медленно вышагивающих с тросточками в руках, неторопливо ведущих разговоры непременно о политике. А еще вальяжных дам в прекрасных платьях, строго соответствующих последней моде, с невероятными прическами и зонтиками, с надменным унынием на лицах. Отчего надменными? А как же иначе? Простые в таких городах не живут.