В качестве примера: произведения классика поп-арта Энди Уорхола, представляющие собой многократное натуралистическое изображение бутылок с кока-колой, пачек супа «Кемпбелл», портрета Мерлин Монро, которые, говоря словами автора, есть «утверждение символов ярких, безличных продуктов и грубо материальных объектов, на которых строится сегодняшняя Америка» [цит. по:7, с.242]. В скульптуре примеры того же рода: «Раскрашенная бронза II. Пивные банки» Джонса, «Кофейники» Арман и пр.
«Презентизм» элитарного («несчастливого») сознания имеет своим наиболее фундаментальным следствием кризис доверия к рациональному мышлению да и к познавательным способностям человечества вообще. Как отмечается многими исследователями, характерной особенностью постмодернистской философии оказывается убеждение, что более адекватное познание реальности свойственно не научному, теоретическому, а интуитивному, поэтическому мышлению с его ассоциативностью и метафоричностью. Это убеждение приводит к изменению самого характера философии постмодернизма, которая принципиально отказывается от построения системы философского знания, от логически выстроенного понятийного аппарата (свойственного, например, позитивизму, марксизму, структурализму), принимая характер метафорической эссеистики. И если пафос философии модернизма в данном отношении был выражен в названии ранней работы Эд. Гуссерля «Философия как строгая наука», то постмодернизм вообще философию наукой не считает.
Порождаемый бесперспективностью социального самочувствия эпистемологический скептицизм имеет своим следствием и то, что философия постмодернизма нередко вообще отказывается от функции познания действительности. Ее предметом становится сама философия (или иные тексты духовной культуры). Это философия о философии, главным методом которой является интерпретация текстов. Так, развивая интенции философии М. Хайдеггера и Г. Гадамера, Ж. Деррида обогатил традиции герменевтики методом «деконструкции» текстов и тем самым стал одним из столпов постмодернизма в философии. Поясняя свой метод, Деррида говорит: «Деконструировать» философию это будет значить тогда продумать структурированную генеалогию ее концептов самым последовательным, самым вдумчивым образом, но в то же время глядя от некоторого извне, для нее неустановимого, не поддающегося именованию, выявить то, что эта история могла скрывать или воспрещать, делая себя историей через это вытеснение, иногда корыстное» [2, с. 14].
Характерный пример: «Back from Moscow, in the USSR» эссе, в котором Ж. Деррида после своей поездки в СССР в 1990 году, пишет не столько о Москве, сколько в своей манере деконструкции комментирует тексты Р. Этьембаля, А. Жида и В. Беньямина, посвященные их поездкам в СССР в 20е и 30е годы. Но еще более показательна работа М. Рыклина «Back in Moscow, sans the USSR», изданная вместе с эссе Деррида в одной книге «Жак Деррида в Москве» и представляющая собой деконструктивный комментарий к деконструктивному комментарию Дерриды текстов Этьембаля, Жида и Беньямина.
Отмеченные особенности философии свойственны и элитарному искусству постмодернизма. Отказ от познания реальности породил радикальный отказ от традиционной для искусства миметической функции. Как бы ни деформировал реальность модернизм (в кубизме, экспрессионизме, сюрреализме), его произведения все-таки отсылали к этой реальности, являясь результатом ее познания и выражая (весьма интенсивно) субъективное отношение к ней. Для постмодернизма же характерен «симулякр» некий объект («артефакт»), который вполне самодостаточен, лишен семиотической функции, самоценен. Он ничего не обозначает в реальности, не несет никакого знания о ней. Он просто к ней «не относится». Как пишет А. Мигунов, искусство теперь «не подразумевает никаких ссылок на что бы то ни было кроме самого себя», в качестве примера приводя произведения Жана Тенгели [6, с. 87].
Отмеченные особенности философии свойственны и элитарному искусству постмодернизма. Отказ от познания реальности породил радикальный отказ от традиционной для искусства миметической функции. Как бы ни деформировал реальность модернизм (в кубизме, экспрессионизме, сюрреализме), его произведения все-таки отсылали к этой реальности, являясь результатом ее познания и выражая (весьма интенсивно) субъективное отношение к ней. Для постмодернизма же характерен «симулякр» некий объект («артефакт»), который вполне самодостаточен, лишен семиотической функции, самоценен. Он ничего не обозначает в реальности, не несет никакого знания о ней. Он просто к ней «не относится». Как пишет А. Мигунов, искусство теперь «не подразумевает никаких ссылок на что бы то ни было кроме самого себя», в качестве примера приводя произведения Жана Тенгели [6, с. 87].
Аналогично философии для искусства постмодернизма характерно и превращение в искусство об искусстве. В связи с чем можно говорить о художественной герменевтике и даже художественной деконструкции. В отличие от модернизма, который противопоставлял себя искусству прошлого, для которого новизна новаторство было синонимом творческого успеха, постмодерн включает в себя искусство прошедших эпох. Включает по-разному. И в виде стилизации, создавая свои произведения «под классицизм», «под античность», то есть в соответствии с нормами художественного языка того или иного направления в истории искусства. Нередко использование нескольких стилей в одном произведении (например, «Гимны» К. Штокхаузена), которые или эклектично сосуществуют, или активно взаимодействуют между собой. Последнее может представлять демонстрацию их гармоничной общности или, наоборот, противоречия, как в «Concerto grosso 2» А. Шнитке. Наряду со стилизацией используется и прямое цитирование фрагментов конкретных произведений иных эпох (цитата из «Страстей по Матфею» И. С. Баха во Второй симфонии Б. Чайковского) или их варьирование (как в творчестве итальянского живописца М. Фьюме, создающего вариации на «темы» произведений эпохи Возрождения). Наконец, для постмодернизма возможно даже создание новой композиции из фрагментов произведений другого художника. Примером такой деконструкции творчества Моцарта может служить «Moz-Art» А. Шнитке.