Из разноречивых толков официальной печати было ясно, что твердой политики окончания войны придерживается лишь одна партия ленинская. И в окопах все чаще слышались призывы к невыполнению распоряжений высших офицерских чинов и Временного правительства, ибо эти распоряжения шли вразрез с чаяниями и думами солдатских масс. Поэтому всех нас обрадовало и вдохновило известие: Октябрьская революций свершилась...
С большой радостью и одобрением солдаты узнали о первых декретах рабоче-крестьянского правительства, Когда на очередном собрании я зачитал исторические Декреты о мире и о земле, посыпались вопросы: "Что такое аннексия?", "Что значит мир без аннексий и контрибуций?", "Когда будет заключен мир?", "Кто будет отбирать землю у помещиков, а заводы у фабрикантов? Когда?".
К нам в комитет стали приезжать представители -полковой и дивизионной солдатских организаций и привозить все новые известия. Пересказывали захватывающие сведения о том, как в Петрограде революционные солдаты и матросы штурмовали Зимний дворец, где засело Временное правительство, как этих "временных" посадили в Петропавловскую крепость, как восставшие расправлялись с городовыми и полицейскими. И еще много рассказов достоверных и малодостоверных о прошедших событиях, о смелости и мужестве борцов за социалистическую революцию.
Солдаты нашей команды с волнением и восторгом слушали о том, что происходило в Петрограде. Многое было еще недостаточно ясным, но Декреты о мире и о земле были понятны всем. Написанные В. И. Лениным, эти первые документы Советской власти принял II съезд Советов. Он же одобрил постановление об образовании в армии временных военно-революционных комитетов, на которые возлагалась ответственность за сохранение революционного порядка и устойчивость линии фронта. Командование фронтов обязано было подчиняться распоряжениям комитетов.
...В то утро я встал рано. Обошел и проверил посты охраны, караулы все в порядке. Поторопился в землянку, где меня ждал солдат, выполнявший обязанности парикмахера. Он уже приступил к стрижке, как в землянку неожиданно вошли члены ротного комитета. Председатель комитета держал в руках слегка помятый тонкий лист бумаги с нечетким машинописным текстом.
- Вот получили из штаба полка новый декрет, - сказал он. Послушайте. - И зачитал с запинками и пропусками постановление "Об уничтожении чинов и орденов в армии и о выборности командного состава".
- Так, значит, не будет у нас больше ни прапорщиков, ни поручиков, ни генералов? - переспросил я.
- Выходит дело так, не будет, - ответил председатель. - Вот мы и пришли к вам, "господин прапорщик", - разрешите вас так назвать в последний раз, чтобы снять с вас погоны.
Погоны у меня фронтовые, защитного сукна, плотно пришиты к кителю. Но у председателя перочинный ножичек, да еще взяли ножницы у парикмахера, и через несколько минут я оказался без погон.
- А теперь сдайте оружие, - потребовал председатель.
Я отстегнул наган вместе с кобурой и передал его представителям комитета.
- Оружие вручим новому начальнику команды. Выборы будут сегодня вечером на собрании.
День прошел как обычно. Все светлое время работали по укреплению стен замка. Вечером я вернулся в землянку и на собрание солдат решил не ходить: пусть без меня - смелее будут высказываться, подумал, и сел за письмо родным.
Наутро ко мне снова пришли все члены комитета и, улыбаясь, дружески пожимая руку, объявили, что солдаты избрали меня начальником саперной команды. Мне тут же вернули наган. Погоны со своей шинели я снял сам. Очень обрадовало доверие, которое мне оказали, и, вдохновленный, я приступил к своим новым обязанностям.
Пришла зима - трудная, голодная зима 1918-го. Мясо, хлеб, другие продукты поступали на кухню с перебоями.