«Блин, кроссворда нет И сканворда Даже занюханного ключворда нет!»
Только я отложил газету в сторону, как после стука отворилась дверь и Путилин пропустил в палату моложавого мужчину средних лет в полувоенном френче. Я только потом узнал, что такие носили в тылу гражданские начальники. Почему в нем был Лавочкин, не знаю. Видимо, накинул то, что было. В руках сержант держал запечатанный конверт с грифом «совершенно секретно».
Здравствуйте, Семен Алексеевич. Привет, Сань. Присаживайтесь, указал на стоящий рядом с кроватью стул.
Здравствуй, Вячеслав, ответил Лавочкин, с интересом рассматривая меня.
Вы меня так пристально разглядываете
Извини, просто я впервые разговариваю с летчиком, который так воевал на моей машине.
Да-а. «ЛаГГ», сколько раз он выручал меня из казалось бы безвыходных ситуаций
Вам так понравилась моя машина? обрадованно спросил конструктор.
В общем-то нет! твердо сказал я, глядя Лавочкину прямо в глаза.
Мои слова Семёна Алексеевича не удивили, это было видно. Похоже, все болячки «ЛаГГа» он знал не хуже меня. Ещё было видно ему приятно, что самый результативный летчик Союза летает на его машине. И при всём при том конструктор никоим образом не показал, что неприятно удивился моему отзыву. Молоток. Хорошо держит удар.
Я думаю, вы сами знаете, что с «ЛаГГом» не так. Не так ли?
Вы не ошиблись, Вячеслав. Детских болезней у него много, согласился со мной Лавочкин.
Уважаю. Не знаю, может, он ожидал всяческих восторгов в адрес своего детища, но, похоже, своими словами я только подтвердил его мысли.
Вот о них мне бы и хотелось поговорить. Думаю, я когда-нибудь выйду из госпиталя, и мне бы хотелось сесть на НОВУЮ СЕРИЙНУЮ машину.
Я так понимаю, Вячеслав, вы хотите мне что-то предложить? чуть подался ко мне Лавочкин.
Много что. Только боюсь, как бы нам дня не хватило. Товарищ сержант госбезопасности, я могу получить свой дневник? официально обратился я к особисту.
Путилин, который, присев в уголке, с интересом слушал наш разговор, встал и, подойдя, вскрыл пакет. Получив дневник в руки, я стал быстро его листать.
Вот, сказал, открыв нужную страницу.
Что это? Он немного похож на «ЛаГГ», пробормотал конструктор, с большим увлечением рассматривая рисунок Ла-5.
Вообще-то это и есть «ЛаГГ», только с мотором воздушного охлаждения.
У него большой капот. Будет сильное воздушное сопротивление, пробормотал Лавочкин, на глаз прикидывая конструктивные недостатки.
Это легко компенсируется мощью двигателя.
Двигатель Проблема только в двигателе, хмыкнул Семён Алексеевич, посмотрев на меня. Точнее, в том, что его негде взять.
У меня в июле был разговор с одним перегонщиком они нам новую технику перегнали вот он рассказал про моторы воздушного охлаждения, которыми завалены склады. Я этим заинтересовался, оказалось, они стоят на СУ-2
М-82А, кивнул конструктор.
Да, мне приходилось сталкивался с ними, так что ТТХ и размер мотора я знаю. Пришлось изрядно поработать головой, пока не получился этот набросок.
Машина потяжелеет, с сомнением сказал Лавочкин, вернувшись к разглядыванию рисунка.
Мощь двигателя это компенсирует. А то, что он большой Видите, какие там фальшборта? Тем более этот мотор вам в плюс: никто из других конструкторов ими не интересуются. Весь запас ваш.
Не все. Гудков на свой прототип такой поставил. Не знаю, что у него получится, едва поморщился конструктор, говоря о своем знакомом-конкуренте.
Да?.. Не знал. Думаю, вам лучше объединиться. Сейчас война, главное это помощь нашим войскам, и первоклассный перехватчик нам не помешает. Ссоры и единоличие тут неуместно.
Я подумаю над этим, кивнул Семён Алексеевич. Судя по его виду, он собирался вырвать листок с рисунком и забрать его с собой.
Давайте я вам распишу его ТТХ и предназначение?
После кивка конструктора я откинулся на подушку и, мазнув взглядом по Путилину, который с огромным интересом продолжал прислушиваться, начал говорить:
По идее это перехватчик
Обедали мы втроём, но даже во время еды жаркий спор между мной и Лавочкиным не стихал, доходя до криков. Крики были с моей стороны, Семён же Алексеевич оказался удивительно тактичным человеком и не повышал голос даже в самый накал беседы.
Я знал все болячки будущего Ла-5 и старательно подсказывал или прямо говорил, где могли быть дефекты. Специально для Путилина в некоторых моментах уступал, говоря: «Вам виднее, Семен Алексеевич, все-таки это вы авиаконструктор».
В общем, мы проговорили до семи вечера, в конце придя к компромиссу. Я в душе радовался: все, что знал, все передал Семену Алексеевичу и теперь надеюсь, что этот довольно неплохой истребитель появится у нас раньше, гораздо раньше. Главное, добился всего, что хотел. Указал на детские болезни самолета, подсказал, как их «вылечить», и пообещал при любой возможности, поддержать его. Я не знаю, кто придет ко мне награждать, но попробую договориться о встрече с компетентными людьми, которые могли помочь в дальнейшей судьбе истребителя.
Пожав мне руку, Лавочкин вслед за уставшим особистом вышел из палаты, прижимая к груди несколько листков. Он все-таки выпросил у меня рисунок. Я не возражал: изображенный на рисунке Ла-5 до мельчайшей черты соответствовал самолёту конца сорок третьего года.