Первым проснулся толстяк Берг. Они услышали, как он ходит по сараю и расталкивает остальных. Он постучался в фургон:
Вы выходите, малышня?
Да-да, идём!
Десять минут спустя он вернулся и поколотил в дверь покрепче:
Я уже согрел молоко для барышень-красавиц! Хотите, чтобы оно остыло?
Толстяк Берг, мы сейчас! Одеваем девчонок!
В ответ он заворчал, гремя котелками:
Ишь ты, можно подумать, там у нас принцессы! Вы хоть до вечера-то управитесь? Или уже к завтрему вас ждать?
Сейчас-сейчас, минуту!
Наконец они выбрались из фургона, старательно делая вид, будто только что проснулись.
Ранние пташки, ничего не скажешь, проворчал толстяк Берг, раздавая еду. Проголодались, барышни-красавицы?
Малышки, перепачканные молоком, похрюкивали от удовольствия.
Скоро вы там, Берг? Поторопи мелюзгу. Мы не можем торчать тут весь день.
Смерч метался туда-сюда, как волк в клетке. Его люди, чьи лица с каждым днём становились всё чернее от прорастающей щетины, уже давно увязали вещи. Стало, похоже, ещё холоднее. Лошади дрожали и били копытами, сгорая от нетерпения поскорее пуститься в путь.
Кучер повернулся к детям:
Поспешите, малыши
И вот тут-то Светлячок (а может, Букашка, неважно) спросила своим тоненьким, похожим на пение свистульки голоском:
А Братч? Он что, есть не будет?
Мимси не успела закрыть ей рот.
А и правда, спохватился кучер. Этот-то куда подевался?
Оборотни резко побросали свои дела и посмотрели на детей.
Пётр как ни в чём не бывало указал подбородком в сторону берёзовой рощицы позади сарая:
Отошёл, наверное У него всю ночь живот крутило.
Смерч не купился на эту ложь. Он быстро осмотрел рощицу и понял, что их надули. Вернувшись в сарай, весь багровый от гнева, он принялся лупить Петра тростью.
Где он? Где? Говори!
Он бил мальчика с такой яростью, будто перед ним опасное дикое животное. Беглый катался по земле, прикрывая голову руками. Большой Каль попытался вмешаться:
Перестаньте, он ни в чём не виноват!
Вожак оборотней хлестнул и его по лопаткам:
Тоже захотел получить, гнида?
Малышки в ужасе завопили. Мимси хотела броситься в драку, но толстяк Берг оттолкнул её.
Смерч, угомонись, сказал он.
Он схватил оборотня за плечо, и между ними завязалась молчаливая рукопашная схватка. Через несколько секунд Смерч выронил трость.
Шрам у него на скуле стал алым и казался струйкой крови. Он задыхался от ярости.
Да как ты смеешь
Одного уже потеряли. Не искалечь остальных, Смерч, мягко произнёс толстяк Берг.
Оборотень обернулся к своим приспешникам:
Куда вы смотрели? По коням! Вернуть его, а не то
И тут вдалеке раздался какой-то звук.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
Это звенели колокольчики. Звенели чуть слышно, но лошади мигом навострили уши.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
Смерч застыл на месте. К ним приближались чьи-то сани.
«Братч, сразу же подумала Мимси. У него получилось!»
Она первой бросилась наружу, за ней и остальные. Оборотни тщетно пытались их остановить.
Дровяной сарай стоял на возвышении, и вокруг густой стеной росли высокие ели. Сверкающий, почти слепящий туман клубился среди стволов, и казалось, будто деревья подвешены над землёй. И вот откуда-то оттуда, из глубины этого низко стелющегося тумана, доносился звон, который становился всё громче.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
Братч! закричала Мимси, сложив ладони рупором. Братч! Мы здесь!
К чистому и лёгкому звону колокольчиков добавились другие звуки скрип повозки и тяжёлая поступь коня.
Все внутрь, быстро! приказал Смерч.
Вместе с двумя другими оборотнями он занял позицию перед сараем, держа наготове трость.
Запри детей в фургоне, Берг. Быстро!
Никто не двинулся с места.
Сначала показалась лошадь. Старая кривоногая кляча, запорошённая снегом, громко дыша, показалась из-за деревьев.
Она с большим трудом тянула сани вроде тех, в каких лесники перевозят брёвна. Сани скрипели и трещали так, будто грозили в любую секунду рассыпаться на мелкие щепки.
Одинокая фигура восседала на облучке.
Мимси сразу узнала красную шапку, которую ему отдал Пётр.
Братч! завопили малышки. Это Братч!
Одноглазый не ответил на их приветствие. Даже когда они бросились к нему, крича и размахивая руками. Съёжившись под толстым слоем снега, который искрился на его одеяле, он с суровым вниманием следил одним глазом за дорогой, зажав поводья между колен.
Братч! Братч!
Бубенчики всё звенели и звенели, назойливые, точно шмель.
Динь-дилинь-дилинь!
У поворота на тропинку, которая вела вверх, к сараю, лошадь вдруг рухнула в снег, выпустив изо рта целое облако белой пены.
Все побежали к саням, по колено увязая в свежем снегу, которого щедро намело за ночь.
Братч! Братч!
Кучер в красной шапке сидел всё в той же позе. Его одинокий глаз застыл, будто стеклянный, брови покрылись инеем, а на коже появились голубоватые разводы.
Разойдитесь, приказал Большой Каль.
Когда толстяк Берг хотел снять его с облучка, Братч опрокинулся набок и бревном повалился в снег.
Каль встряхнул мальчика, тщетно пытаясь разбудить. Пальто на нём было разодрано в клочья на плече и карманах. Кто это сделал? Волки? Собаки, которых натравили лесники? Должно быть, он нашёл их хижину, украл сани и пытался убежать от погони?