Комнат для постояльцев не было, и люди спали рядом с животными.
Народу было очень много, но хозяин заведения все же нашел место для Раньеро и его лошади. Он накормил лошадь и всадника.
Раньеро, заметив, как хорошо с ним обращаются, подумал: «Пожалуй, разбойники оказали мне услугу, отняв латы и коня. Несомненно, я легче проеду по стране с моей ношей, если меня будут принимать за безумного».
Отведя лошадь в стойло, Раньеро сел на сноп соломы, держа свечу в руках. Он намеревался бодрствовать всю ночь.
Однако едва Раньеро сел, как сразу задремал. Он был очень утомлен, растянулся во весь рост и проспал до утра.
Проснувшись, он не нашел ни огня, ни свечи. Он поискал свечу в соломе, но не нашел ее.
— Кто-нибудь взял ее у меня и потушил, — сказал он и попытался убедить себя, будто рад, что все кончено, и ему не нужно продолжать непосильное предприятие.
Но, подумав так, он почувствовал в душе тоску и пустоту. Казалось, никогда ему так не хотелось исполнить задуманное, как теперь.
Он вывел лошадь, взнуздал и подседлал ее.
Когда он был готов, хозяин караван-сарая подошел к нему с горящей свечой и сказал:
— Я должен был взять у тебя свечу, так как ты заснул, но теперь получи ее обратно.
Раньеро, не выдавая себя, сказал спокойно:
— Ты поступил разумно, погасив ее.
— Я ее не гасил, — ответил хозяин. — Я видел, что она горела, когда ты приехал вчера, и подумал, что для тебя важно, чтобы она продолжала гореть. Если ты посмотришь, насколько она уменьшилась, то убедишься, что она горела всю ночь.
Раньеро чуть не плакал от радости. Он горячо поблагодарил хозяина и поехал дальше в наилучшем расположении духа.
IV
Отправляясь из Иерусалима, Раньеро рассчитывал добраться до Италии морем. Ему пришлось изменить это решение после того, как разбойники отняли у него деньги. Надо было ехать сухим путем.
Это было долгое путешествие. Он поехал из Яффы к северу вдоль сирийского побережья. Потом — на запад вдоль полуострова Малая Азия. Потом опять на север, до самого Константинополя. Оттуда предстоял еще очень длинный путь до Флоренции.
Все это время Раньеро жил доброхотными даяниями. Большей частью пилигримы, во множестве теперь стремившиеся в Иерусалим, делили с ним свои хлеб.
Несмотря на то, что Раньеро почти все время ехал один, дни его не были длинны и однообразны. Ему все время приходилось наблюдать за пламенем свечи, относительно которого он не мог не беспокоиться. Стоило подуть ветру или упасть дождевой капле — пламя угасло бы.
Во время путешествия по пустынным дорогам, в постоянной .заботе о том, чтобы не дать погибнуть священному огню, ему пришло в голову, что когда-то он уже встречал нечто подобное. Он уже знал прежде человека, охранявшего нечто, столь же ненадежное, как и пламя свеча.
Вначале это представлялось ему смутно, он подумал, что видел это во сне.
Но по мере того, как он ехал в одиночестве по чужой стране, ему все настойчивее казалось, что нечто подобное уже было с ним раньше.
— Как будто всю жизнь свою я ни о чем ином не слышал, — говорил он.
Однажды вечером Раньеро въехал в какой-то город. Смеркалось, и жены стояли в дверях, поджидая мужей. Среди них Раньеро увидел женщину, высокую и стройную, с серьезным взором. Она напомнила ему Франческу дельи Уберти.
В ту же минуту Раньеро стало ясно то, в чем он никак не мог разобраться, о чем недоумевал. Он понял, что для Франчески ее любовь была, наверно, такой же горящей свечой, пламя которой ей хотелось сохранить навечно и за которую она постоянно боялась, что Раньеро потушит ее. Он изумился этой мысли, но все более, более убеждался, что так на самом деле и было. Впервые он стал понимать» почему Франческа ушла от него, и что вернуть ее он сможет не воинскими подвигами.
* * *
Путешествие Раньеро было весьма продолжи