Позже, один неплохо осведомлённый человек в Москве, будто в подтверждение слов донецкого министра (которых он, впрочем, никогда не слышал), говорил мне: изначально речь шла о том, что Донбасс выставит сорок тысяч ополченцев. Не то чтоб существовал подобный приказ кто и кому мог приказывать весной и в начале лета? но были такие ожидания. А Донецкая область выставила к тому моменту четыре тысячи бойцов. Поэтому ориентировались на эти четыре тысячи. И ещё на примерно такое же количество бойцов в Луганской области. (Плюс добровольцы из России.)
В итоге к середине лета расклад был плюс-минус следующий: 1012 тысяч ополченцев против 44 тысяч бойцов ВСУ и добровольческих батальонов (цифры Минобороны Украины).
Люди на Донбассе готовы были голосовать, они всем сердцем, с радостью и готовностью приняли возможность вернуться в Россию. Но убивать за это они не хотели. Не были готовы! И это можно понять.
Никаких аналогов «Правого сектора» на Донбассе не было и в помине.
Кто-то из донецких моих собеседников с некоторым сожалением признал: взинченность, мотивированность и, что скрывать, озлобленность активистов киевского Майдана была повыше и пожарче, чем спокойное и твёрдое желание жителей Донбасса держаться от новой киевской власти подальше.
Между тем, даже наспех к июню собранная армия в сорок тысяч безусловно удержала бы за собой Донецкую область целиком. Исключительно своей очевидной и наглядной! массой.
Вместо этого во многих городках региона стояли гарнизоны ополченцев в несколько десятков человек.
Когда ВСУ всё-таки решилось идти вперёд, выяснилось, что, к примеру, город Красный Лиман, павший 5 июня, защищают плюс-минус тридцать местных ополченцев и ещё тридцать подошедших из России казаков. (А брали город три воздушно-десантные бригады ВСУ!)
Та же самая ситуация была и в Мариуполе. При очевидном перевесе сторонников свободного Донбасса в этом городе, отряд ополчения насчитывал порядка пятидесяти человек а ведь Мариуполь был буквально обложен многократно превосходящими силами ВСУ и добровольческих батальонов. В итоге 13 июня город пал.
Конечно же, говоря о цифрах, мы должны понимать, что набрать добровольцев на сорокамиллионной Украине, исходя из элементарного арифметического расчёта, куда проще, чем на четырёхмиллионном Донбассе.
Со временем ополчение в ДНР и ЛНР вырастет до сорока тысяч человек.
Однако к тому моменту нужно было бы выставить ну, пусть не четыреста тысяч, но хотя бы сто.
Те, кто поднялись сразу, заплатили втрое, вдесятеро за тех, кто поднялся следом.
До этой войны на Саур-Могиле ежегодно проходили масштабные церемонии президенты приезжали, венки возлагали: в Отечественную здесь были бои.
Многое может измениться во временах: вчерашняя семья распадётся, брат пойдёт на брата, а география веками остаётся прежней. И господствующие высоты находятся на тех же местах.
Саур-Могила это курган, 278 метров высотой, с которого огромная равнинная местность просматривается на десятки километров.
Вершина кургана защищена широким парапетом, частью огромного памятного мемориала. На самой вершине памятная стела, а в основании стелы разнообразные хозяйственные помещения: раньше там был музей.
Спустя 71 год с лета 43-го на той же Саур-Могиле развернулись новые и трудные события.
Спустя 71 год с лета 43-го на той же Саур-Могиле развернулись новые и трудные события.
И стела, и парапет, и бывший музей всё это пришлось очень кстати. И старые, заваленные немецкие окопы тоже.
Ополченцы рассказывали, как, заново роя окопы, попадали ровно в линию укрепрайонов, сделанных в 194243 годах, и находили то немецкие, то русские кости, останки, вещи.
Теперь там всё смешалось заново. Посыпались каменные лица советских солдат на постаменте.
12 июня Саур-Могила была взята силами ополчения. Захват осуществила группа под командованием Ли́са из батальона «Луна». Группа отбила шесть мощнейших атак, которые лично возглавлял генерал Виктор Муженко скоро он станет начальником Генерального штаба украинской армии.
Затем группу Ли́са сменили бойцы «Востока» под командованием Душмана (бывшего афганца Юрия Проценко) в ходе героической обороны Саур-Могилы его бойцы будут несколько раз вызывать огонь на себя.
Знаешь, что самое страшное на Саур-Могиле было? говорил Захарченко. Я не знал: по мне, так всё свершенное там проходит по разряду аномалии, но Захарченко уточнял: Не было воды Я дважды к ним приезжал, и второй раз когда заехал, сразу уйти не смог Мы зарывались под памятники побитые и получалось, что эти памятники они сверху нам помогали, а мы под ними сидели. Только прямое попадание это жутко. А я сидел возле «Зинки». «Зинка» это «ЗУшка»[6], мы её звали Зина. Она героически погибла. Как настоящий боец. Последний раз, когда я её видел за три дня до смерти, она уже стояла на каких-то деревянных чурбаках, там были деревянные клинья подбиты, то есть она уже наполовину стреляла с дерева, но стреляла. Пять раз стрельнет, и мы её заново собираем. Первые сутки, когда у меня выплёскивает адреналин, я хочу пить. Я могу выпить ведро воды. Вот Кот мой командир разведки он жрёт. Он, наверное, лошадь на адреналине может сожрать. При мне он съел три килограмма колбасы докторской с батоном такая громаднейшая палка колбасы. И он её утоптал. У всех по-разному это происходит. Семён из моей охраны на адреналине чихает. Дима вообще приходит в себя только через неделю после боя. У каждого своё. Для меня, когда воды нет, это жуть. Хрен с ним, что нет возможности помыться и воняет от тебя как от последнего козла: жара, лето, разгрузка, автомат