Один голос принадлежал тому человеку, который руководил подозрительным «кастингом», а второй ну да, это был голос вот этого парня, который сидел сейчас за рулем пикапа! И я не придумала ничего умнее, чем самой сесть в его машину!
Я потянулась к ручке двери, чтобы выскочить на ходу, но руки уже не слушались, и сон, точнее, тяжелое беспамятство навалилось на меня тяжелой плитой
Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо.
Проснись! Приехали!
Куда приехали? пробормотала я, с трудом разлепив глаза. Можно еще немного поспать?
Там поспишь! отозвался тот, кто меня будил. Мне тебя нести неохота!
Я наконец подняла веки и разглядела круглое лицо целлулоидного пупса, светлые растрепанные волосы я уже видела этого человека, но не могла вспомнить, где и когда.
С трудом я поднялась на ноги, сделала шаг, другой
Он вел меня за плечо, осторожно подталкивал. Я еле переставляла ноги. Казалось, к ним привязаны чугунные гири.
Он вел меня за плечо, осторожно подталкивал. Я еле переставляла ноги. Казалось, к ним привязаны чугунные гири.
Таким манером мы вошли в подъезд, зашли в решетчатую кабину старого лифта. Я едва не сползла на пол, ноги просто подкашивались. Кабина с дребезжанием поползла вверх, затем остановилась.
Мой спутник вывел меня из лифта, проволок по площадке, позвонил. Открылась обитая дерматином дверь, показалось жизнерадостное старушечье личико, похожее на печеное яблочко.
Вот, Ильинична, жиличку тебе привел! проговорил мой спутник. Из промзо-оны
Что-то она еле на ногах стоит!
Кофейку моего выпила. Ну, уложи ее сейчас. Пускай у тебя поживет, только смотри чтобы не сбежала!
Не бойся, голубчик, у меня не сбежит! От меня никто еще не сбежал, не было такого!
Меня, как куклу, провели по коридору, ввели в полутемную комнату больше я ничего не помню.
Я провалилась в глубокий сон без сновидений, как в бездонный колодец.
Проснулась я от громкого, хриплого голоса, который проорал:
Вставай, пр-роклятьем пр-роклятьем заклейменный!
Я вздрогнула и открыла глаза.
И тут же закрыла их, решив, что все еще сплю.
Потому что увидела перед собой огромный кривой клюв, круглый безумный глаз и растрепанный красный хохолок.
Тут снова раздался тот же хриплый голос:
Весь мир-р голодных и р-рабов!
Нет, это явно не сон.
Я снова открыла глаза и увидела большого яркого попугая, который сидел на спинке стула.
Пр-роснулась, пр-роснулась! проорал попугай и всплеснул яркими крыльями.
И правда проснулась! прозвучал рядом другой голос.
Я повернула голову и увидела старушку небольшого роста с круглым морщинистым личиком, похожим на печеное яблоко.
Вставай, деточка! проговорила эта старушка сладким, как засахаренное варенье, голосом. Кто рано встает, тому Бог подает! Тем более что уже совсем не рано.
Кто вы? спросила я непослушным со сна голосом. Где я?
Я-то? переспросила старушка. Можешь называть меня Ильинична. Меня многие так называют. А где ты? Это совсем простой вопрос. Ты, деточка, у меня.
Я потрясла головой. От этого простого действия в голове что-то щелкнуло и прояснилось, как будто свет включили.
И я тут же вспомнила свои вчерашние приключения вспомнила, как попала на безумный кастинг, как с трудом сбежала с него, чтобы тут же сесть в машину к подозрительному типу с лицом игрушечного пупса. К типу, который собирался отвезти меня на Обводный канал к какой-то Ильиничне
Ну вот, значит, и отвез.
Я поднялась, снова потрясла головой, подвигала руками, ногами и огляделась.
Я находилась в большой, старомодно обставленной комнате. Посредине этой комнаты был круглый стол, накрытый плюшевой скатертью в ромбах, у стены стоял полированный сервант, заполненный дешевой старой посудой в цветах и колосьях. Рядом с этим сервантом на стене висел красный вымпел, по которому золотом было вышито:
«Победителю соцсоревнования предприятий общественного питания Новослободского района».
А еще в комнате было два окна с широкими подоконниками, заставленными горшками с самыми диковинными растениями кактусами, алоэ и какими-то вовсе незнакомыми.
Весь мир-р насилья мы разр-рушим! проорал попугай.
Разрушим, разрушим! примирительно проговорила старушка и протянула птице ладонь с горсткой семечек.
Попугай деликатно подобрал семечки с ладони, проглотил их и рявкнул:
Кто был ничем, тот станет всем!
Он раньше в райкоме партии работал! пояснила старушка в ответ на мой взгляд. Там научился!
Сколько же ему лет? удивилась я.
Карлуше-то? переспросила старушка. Да молодой он еще, ему всего-то пятьдесят лет! Я его еще маленьким птенчиком помню!
Ильинична с ее попугаем показалась мне ничуть не опасной, скорее забавной. Я подумала, отчего меня привезли сюда.
А старушка тем временем поставила на стол старомодный латунный кофейник с гейзером и две чашки с серпом и молотом и предложила:
Выпьешь кофейку?
Я вспомнила, как накануне выпила кофе из термоса и чем это кончилось но кофе хотелось. В конце концов, посплю еще терять мне все равно нечего
Я согласилась и села к столу.
Кофе был горький и невкусный. Печенье, вазочку с которым поставила передо мной Ильинична, было жестким и сухим, как гипсокартон. Однако я все же выпила чашку, и ничего плохого со мной не случилось даже немного приободрилась.