Внутри меня от такого известия всё буквально перевернулось, но внешне я постарался остаться невозмутимым.
Что ж, сначала им бы пришлось добраться до меня, а это не так легко.
Трем сотням личной гвардии султана с парой сильных стихийных магов? скривил язвительно губы парень. Не льсти себе, колдун.
Ого ответил я, и впрямь весьма впечатлённый размером воинского подразделения, высланного по мою душу. Неприятно впечатлённый, если честно. Не недооценивают, однако, раз такую силищу отправили.
Просто султан не любит ждать и как можно быстрее хочет видеть голову того, кто околдовал его дочь, да ещё и задурил голову браком, якобы благословённым богами, и снова этот Мегреб растянул губы в улыбке, но уже в презрительной. Богов давно нет, так как может благословить то, чего не существует?
На последнее мне нечего было ответить. О том, что ритуал подставной, я и так знал. А вот первое заявление обдало меня словно ушатом холодной воды.
Что ты там сказал про дочь? уточнил я у султанзаде. Ниике же не султана дочь, а его брата
Невежливо заржав, юноша сказал мне:
Ты даже не знаешь, кого охмурил? У султана нет братьев, давно уже нет, есть только сестра моя мать.
Вот же грубо выругался я. Это не меняло моего отношения к Ниике и всей ситуации в целом, но меняло саму ситуацию, и посыл такого войска становился вполне понятен. А сама Ниике где?
В башне, колдун, из-за своего упорства, потому как отказывается отречься от вашего брака и подчиниться воле отца.
И что с ней будет?
Мегреб в который раз неприятно улыбнулся.
Всё просто. Если она не хочет признать брак недействительным, значит, станет вдовой, а затем выйдет замуж уже за того, кто угоден султану.
Ясно. Но почему же тогда ты мне помогаешь? напоследок взглянул я ему в глаза.
Я не помогаю, вскинул подбородок парень, лишь выполняю просьбу сестры. Тебя это всё равно не спасет, но совесть моя будет чиста.
Глава 4
Когда этот султанадзе, как я его про себя называл, уехал, а вернее сказать, гордо удалился из дворца на пару с таким же гордо задравшим голову верблюдом, я искоса посмотрел на застывшего нёподалеку в задумчивости Калима и, поморщившись от внезапно разболевшийся головы, спросил, не удержавшись и почти не скрывая в голосе язвительности и горечи:
Радуешься, наверное? Можно больше не плодить заговоров, скоро султанская гвардия сделает всё за тебя.
Мужчина медленно поднял взгляд на меня, а затем его лицо исказила внезапная гримаса злости.
Совсем от страха разум потерял, колдун?!
Хочешь сказать, не злоумышлял против меня?
Повернувшись, я подошёл ближе к стиснувшему рукоять ятагана воину. На безопасность мне стало почти плевать всё одно уже. Хотелось лишь расставить наконец все чёрточки над и.
Я верен госпоже, сказал словно выплюнул собеседник.
Солнце было в самом зените, нещадно припекая, но я не собирался уходить, пока не выясню всё до конца.
Госпоже да, не сомневаюсь. А мне?
Она приказала обеспечивать вашу безопасность, и я делаю это настолько, насколько вообще возможно.
Да-да, покивал я, заметил. Особенно ночью, когда охраны становится куда больше. Одно странно: чего ж они почти не следят за тем, что снаружи, а больше высматривают то, что происходит во дворце?
Если бы ты не разводил там упырей, которые ночью только и ждут, как бы кого из моих людей схарчить, то и не высматривали бы!
Шагнув навстречу, Калим почти вплотную приблизился ко мне, глядя глаза в глаза.
То есть это я виноват? дёрнул я бровью.
А кто ещё?
Вот как? я ухмыльнулся, правда, вышло как-то криво. А лажа, которую ты мне пытался впарить с этим якобы гонцом от госпожи? Как это расценить? Тоже ради меня?
Яростное выражение с лица начальника охраны сошло, и он, помрачнев, ответил:
Да, я сказал не всё из того, что передала госпожа, но также она настоятельно просила вас не беспокоить, что я и выполнил.
Что там было ещё? требовательно поинтересовался я.
Ничего такого, о чём бы не сказал султанзаде. Разве что посланнику не было известно об отряде, отправленном за вашей головой.
Но всё это теперь потеряло смысл, не правда ли, Калим? заглянул я ему в глаза. Против султана, даже несмотря на указание госпожи, ты не пойдёшь, тем более, это только зазря охрану положить, а значит, скоро с ненавистным тебе колдуном будет покончено. Так ведь?
Не так, хмуро ответил мужчина. После чего отвернулся, отошёл в тень под навес и присел, хватая кувшин с вином и отпивая.
А как? я подошёл к нему и, бесцеремонно выхватив кувшин за узкое горло, глотнул тоже.
На этот счет у меня также имеется указание, эмоции потихоньку отпускали опытного воина, и он как-то тихо и отстраненно поведал: Я обязан тайно сопроводить тебя к границе с империей и обеспечить переход на ту сторону.
Сейчас он был вполне искренен, я это чувствовал. Во всём: в поведении, в мимике, да даже в жгучей, почти осязаемой тоске, что шибала от него сейчас ощущалась обуревавшая Калим-бея безнадёга. Это я тоже понимал. Ничем иным, кроме как государственной изменой, такой поступок не назвать. Но, видимо, верность Ниике была для него сильнее верности султану. Потому что решение он уже принял.
И что дальше?