Только, если ясно, что Прицак ошибся в прочтении слова, не следует ли попробовать понять слово, написанное руническими знаками, как-нибудь иначе, чем Прицак? Слово стоит в письме после имён 11 членов еврейской общины. Не представляет ли оно, скорее, имя двенадцатого из них прозелита-алана? Это менее романтично, чем резолюция. Зато много правдоподобнее.
С таким вот собственным, вполне осознанным, «предвзятым желанием» я без особых надежд попытался перевести то же руническое слово aRuəʒənjəg с того же осетинского, но не так, как это сделал уважаемый О. Мудрак. Неожиданно получилось.
Правилен ли перевод «Следует разрешить»? Как указывает проф. Мудрак, aRuəʒənjəg является причастием будущего времени от глагола со значением «опустить, допустить; позволить; ниспослать»[81]. В таком случае вполне допустим и такой перевод слова на русский: «Будет разрешено». А если принять во внимание другие оттенки значения того же глагола, можно перевести и так: «Будет позволено [ему]» или «Будет ниспослано [ему]». Тогда слово вполне может оказаться личным именем, в котором выражено заветное пожелание родителей новорожденному ребенку, не раскрываемое ими до конца (возможно, из мистических соображений).
Представляю свою интерпретацию «хазарской» приписки к Киевскому письму: аRuəʒənjəg (Аруэдженег; пер. «будет ниспослано [ему] имя члена Киевской еврейской общины, одного из двенадцати, подписавших рекомендацию своему земляку, собиравшему благотворительные пожертвования за границей (Киевское письмо, Х в.), вероятно, алана-прозелита.
На мой взгляд, она лучше интерпретации, которую предложил проф. Мудрак, хотя бы тем, что исключает из толкования мифическую резолюцию мифического чиновника плоды фантазии талантливого Прицака. Переписка о благотворительных пожертвованиях была в Средние века сугубо делом еврейских общин (в отличие от более поздних времён скажем, XIXXX вв.) и не сопровождалась формальными разрешительными резолюциями властей предержащих. Помимо того, разрешительной резолюции чиновника более соответствовала бы грамматическая форма глагола в повелительном наклонении (или, допустим, в инфинитиве). Форма же причастия будущего времени больше годится для выражения доброго пожелания, благословения, проклятия или пророчества.
Если моя интерпретация верна, то очень вероятно: алан, автор приписки иудей не в первом поколении. Модель наречения аланским именем выглядит здесь очень по-еврейски:
Если моя интерпретация верна, то очень вероятно: алан, автор приписки иудей не в первом поколении. Модель наречения аланским именем выглядит здесь очень по-еврейски:
1) В традиционных именах могут использоваться глагольные формы будущего времени, например, Ицхак («он будет смеяться»).
2) В теофорном имени при этом Бог может быть назван или «скрыт»: Иехезкель («усилит Бог»), Иерахмиэль («помилует меня Бог»), Ирмеяhу («возвеличит Господь»), но Иосеф («прибавит» или «умножит»).
3) Встречаются имена и в форме причастия будущего времени, например, Иерухам (» [oн] будет помилован»). Может быть, Аруэдженег и является калькой с Иерухам.
В любом случае руническое слово в Киевском письме разобрал и прочитал именно Мудрак, его работа над расшифровкой была плодотворной и результативной.
5) «Киевское письмо» сегодня. Выводы и субъективные заметки
Киевское письмо выдающийся документ. Что произошло за 37 лет непрестанного и многократно-независимого изучения открытия Нормана Голба? Подтверждена большая ценность письма в качестве свидетельства «темного периода» как истории евреев Восточной Европы, так и бедного памятниками домонгольского отрезка истории Киевской Руси. Твёрдо установлена древность Киевского письма опровергнуто мнение о его «подделке». Стабильность интерпретации текста при многообразии и альтернативности подходов и большая «устойчивость» памятника к доброжелательной и недоброжелательной критике сам по себе удивительный научный феномен.
Киевское письмо уникально свидетельствует о столице Древней Руси как о полиэтничном городе, рассказывает о непростых проблемах жизни иудейской общины на востоке Европы, даёт ценный материал для обсуждения истории Хазарии. Исследования показали значимость письма для уяснения, как функционировала правовая система в городе
Изыскания и споры вокруг письма, конечно же, будут продолжены. Что касается датировки не исключаю, могут быть выдвинуты версии, привязывающие события, отраженные в письме, к фактам истории Киева более позднего времени, чем те, что обсуждались прежде. Сегодня мне представляется весьма достоверной датировка, предложенная Цукерманом, в пределах 960962 гг.
Поделюсь собственным (несомненно, спорным) видением жизни иудейской общины города в середине Х в., как её рисует Киевское письмо.
Община невелика: количество мужчин едва превышает миньян[82]. Вероятно, все они без исключения согласились поставить под письмом свои подписи: трое сделали это лично и девять с помощью одного из двух парнасов общины. Один из трёх грамотных (подписался последним) воспользовался руникой своего родного языка аланского.
В полиэтничном Киеве члены маленькой и не слишком образованной общины используют несколько языков. Подписанное ими письмо исполнено на изысканном иврите. Но на этом языке абсолютное большинство членов общины между собой не общается. По всей видимости, разговорным её языком является славянский. Во-первых, это язык большинства населения города. Во-вторых, по свидетельству Тувии бен Элиэзера (о нём см. выше), единственным языком известного ему еврея «из общины Руси» в начале ХI в. был славянский, «язык его родины». В-третьих, некоторые из подписавших письмо (напр., Гостята) носят славянские имена, что является свидетельством их аккультурации. Окказионально киевские евреи пользуются словами из языка варяжских завоевателей города так, скандинавским по происхождению является прозвище Сварте одного из них, Йеhуды. Некоторые члены общины наверняка разговаривают по-алански (наиболее характерный пример Аруэдженег, подписавшийся рунами родного языка. Надо полагать, аланоязычные иудеи прозелиты или потомки прозелитов). И, наконец, не исключено, что мы застаём в Киеве Х в. и носителя идиша языка, только-только зарождавшегося на берегах Рейна. Об этом человеке стоит поговорить отдельно.