Моё мнение относительно локализации письма см. выше. Что же касается датировки Киевского письма, я уверен, что историки с должным уважением отнесутся к аргументации и выводам профессора Якерсона и сообщества палеографов и примут положение: Киевское письмо по палеографическим данным написано в пределах ХХІІ вв.
Однако и по части датировки памятника экспертами нельзя обойтись вовсе без замечаний. Как видим, автор «ремарок» несколько раз старательно указывает самый поздний предел возможного времени написания письма «по ХІІ в. включительно», но очень тщательно избегает указать его раннюю границу. И только поскольку в анализе имеется словосочетание «более поздние рукописи (ХІ-ХІІ вв.)», можно понять, что существование «более ранних» предполагается в Х в. Или даже в ІХ? Во всяком случае, историки школы П. Толочко отныне никак не могут оперировать аргументом, что Киевское письмо, возможно, является поздней подделкой.
Десятый век как время написания письма хотя чётко не подтверждён сообществом экспертов, но вовсе и не опровергнут. Более того, один из экспертов (д-р Эдна Энгель из Иерусалима) «считает, что с определённой долей осторожности документ можно датировать первой половиной Х века»[64]. Остальные, включая Якерсона, по-видимому, полагают более вероятным периодом ХІХІІ вв. Время покажет, кто из них прав. Отчётливые следы хазарского культурного влияния на еврейскую общину Киева (например, совпадение антропонимикона общины с еврейскими именами хазарских царей), по-моему, указывают на более ранний период: Хазария пала под натиском Руси с запада и огузов с востока в 60-е годы Х в.
4) Олег Мудрак о Киевском письме
Московский лингвист, специалист по сравнительно-историческому языкознанию, тюрколог и знаток языков Северного Кавказа проф. Мудрак недавно обосновал мнение, что все рунические надписи Хазарии на камнях, монетах и памятниках из других материалов сделаны на старом осетинском языке с отражением характерных черт, присущих современному дигорскому диалекту (языку)[65]. Дана фонетическая интерпретация знаков восточноевропейского рунического письма. Насколько знаю, открытие не вызвало прямых опровержений. Два квалифицированных специалиста, оппонирующие Мудраку в том же номере «Хазарского альманаха», лингвист И. Пейрос и специалист по тюркской рунике В. Тишин ограничиваются замечаниями в духе общего скептицизма.
Один из выводов Мудрака: нееврейская лексика еврейско-хазарских документов может восходить к языкам народов Северного Кавказа. Поддержанный Петрухиным, Мудрак опубликовал в 14-м номере «Хазарского альманаха» своё исследование, включающее истолкование ряда лексем из письма царя Иосифа, Кембриджского документа и Киевского письма (в основном на основе осетинского материала), «Заметки по иноязычной лексике хазарско-еврейских документов». Первая глава работы называется «Хазарские личные имена в Киевском письме»[66].
Мне кажется очень интересной попытка истолковать имена подписавших еврейское письмо на основе осетинского, ведь осетины, как считается, потомки аланов, которые приходились хазарам ближайшими соседями и очень часто согражданами. По сообщению анонимного автора документа Шехтера, некоторые аланы исповедовали иудаизм (с. 132, 136, 140, 146). Косвенно это сообщение, возможно, подтверждается тем фактом, что некоторые употребительные лексемы осетинского языка (и именно дигорского диалекта) заимствованы из иврита: kädzos («святой», <>), хädzar («сакля» от евр. <> «комната») и др.[67]. Дополнительным подтверждением (правда, спорным) может служить летописное сообщение, что ключник суздальского князя Андрея Боголюбского, Амбал, «по происхождению ясин», т.е алан, принявший в 1175 г. участие в заговоре против князя и его убийстве, был назван его собеседником «жидовином»[68]. Об иудаизме у аланов имеется содержательная работа проф. О. Б. Бубенка (Украина)[69].
а) Интерпретация нееврейских имён Киевского письма
Имени כיבר Мудрак находит несколько соответствий в осетинском; наиболее вероятным ему кажется слово из дигорского диалекта qebur «старенький, дряхлый (о человеке) [70].
Выше я упоминал, что иначе, чем Голб, делю строку 26 Киевского письма на слова, и имени Кибар в строке не вижу, а вижу имя Кый (от слав. «палка») и далее отдельно «бар». Тем не менее, служа истине, а не амбициям, скажу в пользу толкования Мудрака, что имя со значением «старенький, дряхлый» хорошо вписывается в группу «охранных» еврейского антропонимикона. Такие дополнительные имена родители и другие родственники давали в случае серьёзной болезни ребёнка или взрослого. У ашкеназов нередки имена этой группы: Зейде (м., от западнослав. дзяд со значением «дед»)[71], Бабе или Бебе (ж., от слав. баба «бабушка»), Алтер («старый», идиш), Алте («старая», идиш); в такие имена вкладывалось пожелание долголетия.
Прозвище <> исследователь интерпретирует дигорским <> «утренняя роса (крупные капельки)», толкуя как обозначение сильно потеющего человека[72]. Не отвергая такой интерпретации, полагаю: убедительнее гипотеза Эрдаля, что прозвище читается swartä и переводится с древнескандинавского «чёрный». Гипотеза Эрдаля представляет менее вычурную модель наречения прозвищем, да и присутствие носителей скандинавского языка в Киеве Х века несомненно[73].