Цепочку? Какую цепочку, Павел Андреевич? Гурвич сразу включился в разговор, живо наклонившись вперед.
Цепочка на шее у меня была. Серебряная. С камушком.
Павел Андреевич, ваша грудь была достаточно существенно повреждена взрывом. Мы не находили при вас цепочки. Ее, наверняка, смело взрывной волной. Мы поищем в вещдоках, я вам обязательно ее доставлю, как только найдем. Гурвич был сама вежливость.
Кстати, как ваше самочувствие? спросил он. Сможете встать?
Хм, попробую.
Паша быстро провел внутренний аудит своего состояния и с удивлением обнаружил, что, несмотря на эмоциональную выхолощенность после обескураживающего наката Посколитова, физически он чувствовал себя достаточно крепко, чтобы хотя бы попытаться встать. Жутко чесались грудь и тот забинтованный бугорок, что оставался от правой руки, но Паша боялся к нему прикасаться.
Давайте, я помогу вам, Гурвич поднялся со своего места и, подойдя ближе к изголовью кровати, посредством нескольких манипуляций отключил Пашу от шлангов.
Все, можете вставать, он протянул Паше руку.
Паша, проигнорировав руку Гурвича, откинул с ног одеяло и слегка покряхтывая от долгого лежания и легкой тревожности нового опыта, перевернулся на бок и осторожно опустил свои босые ступни на пол, а затем и встал, немного покачиваясь из стороны в сторону.
Постояв так с минуту, он сделал сначала один, потом другой шаг к дальней стене, оттесняя Гурвича рукой в сторону. Тот не препятствовал, лишь молча следил за пашиными передвижениями. Чуть закружилась голова, но затем быстро прошла. Паша посмотрел направо и увидел белую, в цвет стен, матовую поверхность двери без ручки. Справа от нее располагался небольшой квадратный экранчик сенсорной панели.
Прелестно, буркнул себе под нос Паша. А где тут душ, туалет? Я думал, у вас тут все удобства в персональных номерах должны быть. Кстати, а почему я не хочу в туалет? У вас хоть «утка» есть? Вы же мне вводите какое-то внутривенное питание, я правильно понимаю? Должно же это как-то перерабатываться в отходы?
Павел Андреевич, вам не нужно об этом думать. Утку вам принесут, как только вы перейдете на другой тип питания. А пока Наши коктейли превосходно сбалансированы, все идет только в нужное русло, поверьте.
Чудеса.
Как ваша грудь, Павел Андреевич? Гурвич подошел к Паше и коснулся бинтов.
Да ничего, гораздо лучше вчерашнего. Чешется
Рези нет? Дышать не больно?
Нет, все нормально.
А в ногах слабости нет? продолжал опрос Гурвич.
Может быть, чуть-чуть.
Отлично. Что ж, на сегодня с нас, пожалуй, хватит Ложитесь, я вас подключу обратно. Гурвич запустил руку в карман халата, доставая уже знакомую Паше ампулу со смесью.
Паша послушно вернулся на кровать и улегся на исходное положение.
Что ж, теперь я вас оставлю, Гурвич быстро управился с рутинной процедурой и направился к выходу. Набирайтесь сил. Он уже почти завернул за угол, но в последний момент обернулся и добавил, будто вспоминая, Да и подумайте насчет признания, Павел Андреевич. Может, так будет проще для всех?
Раздался шум открываемой двери, и Паша остался в одиночестве.
Проще для вас, блядей! крикнул он в пустоту, немного подождав.
Куда уж проще. повторил он. Работать не хотите, суки. Нашли козла отпущения. На меня повесить все? Конечно, это лучший для вас выход! Попался, блин, в пасть к дракону Паша забормотал скороговоркой, ощущая как коктейль Гурвича обволакивает его сознание тугой пеленой, начиная свое действие. Твари, вместо того чтобы искать настоящих террористов, делаете из жертв преступников. Знаем мы ваши методы и порядки У, гнусные он провалился в сон, отметив под конец, что свет в комнате погас.
Во сне он увидел мужчину, который сидел на скамейке возле одноэтажного деревенского дома, качая на коленях мальчика лет пяти-шести. Мальчик вертел в руках игрушечную ракету. Был один из тех замечательных раннеосенних дней, когда солнце одаряет вас нежным теплом, а легкий ветерок играет с волосами в салочки.
Пап, а когда люди поселятся на других планетах?
Не знаю, сынок. Может, когда ты вырастешь и станешь как твой дедушка Федя.
О, так долго ждать? Пап, а побыстрее никак?
Ну, может и побыстрее.
Привет, раздался вдруг сквозь сон незнакомый голос.
Что? Кто это? спросил Паша, вертя по сторонам бестелесной головой. Отец с сыном были погружены в беседу, и голос не принадлежал никому из них.