Обозрев окружающую его обстановку, Паша не на шутку струхнул, отчего жужжание стало еще яростнее. Запиликала какая-то гнусная мелодия. Буквально через несколько секунд раздался звук открываемой двери. «Будто шлюз космического корабля открыли Может, я уже на том свете?» подумал Паша.
В комнату вошел двухметровый детина в белом халате с сединой в торчащих ежиком коротких волосах и, увидев ошалелого Пашу, издал удовлетворенное хмыкание.
Ну, Павел Андреевич, как вы себя чувствуете? Заставили вы нас поволноваться, батенька!
В смысле? ответил Паша. Что вообще произошло? Где я? Кто вы такой?
Да вы не волнуйтесь, все самое страшное уже позади! от этих успокаивающих слов мужика в халате у Паши в голове заухало.
Что страшное-то? Вы скажете мне, наконец, что случилось? упавшим голосом просипел он.
А вот это мы хотели узнать у вас, дорогой Павел Андреевич! жизнерадостно пропел незнакомец. Расскажете?
Что за бред? Паша зажмурил глаза и безуспешно постарался успокоить колотящиеся внутри черепа молоточки. Я ехал в метро на работу. Помню, «Печатники» объявили И вдруг я оказался тут. Привязанный к этой чертовой кровати! Паша взвизгнул от ярости. Вернее, попытался взрыкнуть по-тигриному, но вышел слабый писк не слишком здорового цыпленка. Задери вас кабан, вы мне скажете, что здесь происходит?!
Голубчик, не надо так нервничать! Это очень плохо может отразиться на вашем здоровье!
Да куда уже хуже, я ни рук, ни ног не чувствую! Грудь болит так, как будто по мне походил отряд ОМОНовцев в полной экипировке! из глаз Паши полились крупные слезы.
Ну, это дело поправимое. Практически. Вы даже шуткуете, а это уже замечательно, Павел Андреевич, невозмутимо ответил мужчина.
Не буду держать вас в неизвестности. он перешел на официально-сухой тон, которым по телевизору, насколько помнил Паша, когда-то любили рассказывать про надои скота в различных регионах необъятной родины.
Видите ли, Павел Андреевич Три дня назад, восьмого сентября две тысячи двадцать пятого года в московском метрополитене, в четвертом вагоне поездного состава, на перегоне между станциями «Печатники» и «Кожуховская» произошел теракт. К несчастью, это был вагон, в котором находились вы, дорогой вы наш человек!
Так как же я как же я выжил? с трудом выдавил из себя Паша. Перед его глазами пронеслась череда интернет-заголовков о взрывах в различных городах России, последний из которых был, кажется, лет пять назад. Санкт-Петербург, Самара, подмосковный аэропорт Шереметьево
О, не волнуйтесь вы так! Вы практически не пострадали, учитывая мощность взрыва. Так, пара небольших мелочей, и одна хм, побольше. усмехнувшись, продолжил незнакомец. Ах, да! перебил он сам себя. Я же не представился. Николай Васильевич Гурвич, ваш лечащий врач.
Что за мелочь побольше? Паша набрал в легкие воздуха и затаил дыхание, ожидая ответа.
Да так, сущая безделица Рука. Правая. К сожалению, ее у вас больше нет. Но вы не расстраивайтесь чересчур, ведь большая удача, что вы вообще выжили! Кстати, об этом я тоже хотел с вами поговорить
Паша уже не слушал скороговорку Гурвича. У него не было правой руки! Блядь, да что же это такое творится? Если это сон, то сейчас было самое время проснуться, слышите? Немедленно!
Павел Андреевич, я понимаю ваш шок, но это совершенно контрпродуктивно! убеждающе заговорил Гурвич. Видимо, Паша произнес вслух то, что у него было на уме.
Это не сон, вы находитесь в палате 9 спецбольницы Главной службы безопасности в Юго-Восточном районе города Москвы. Трое суток вас держали в реанимации, но сейчас вашему здоровью уже ничто не угрожает.
Сколько мне еще здесь лежать? в голову Паши начали лезть не особо уместные в данной ситуации мысли об увольнении из-за прогула работы и даже, как ни странно, о вынужденном возвращении в Воскресенск, к матери. Когда вы меня выпустите?
Мы вас подлечим, зададим несколько вопросиков, а затем отпустим на все четыре стороны. Будете как новенький! Не считая руки, виновато добавил Гурвич.
А теперь извините, Павел Андреевич, вам пора отдыхать, врач достал из кармана халата какую-то ампулу. На сегодня достаточно разговоров, восстанавливайтесь. Нам еще предстоит о многом поговорить, но не теперь.
Что там у вас? Паша и сам чувствовал, что те немногие силы, с которыми он очнулся, подошли к концу.