От страшного столкновения стеллаж качнулся, и на меня опрокинулась пластиковая емкость, окатив всего желтой вязкой массой. В ужасе я метнулся в сторону, споткнулся обо что-то лежащее на полу и кубарем полетел в угол. Приземление оказалось на удивление удачным я протаранил гору каких-то круглых, упругих рулончиков, которые образовали мягкую подушку снизу и подобие кургана сверху меня.
Вновь очутившись на полу, я стал интенсивно бороться за жизнь, спасаясь от несвоевременного погребения. К несчастью, оказалось, что та жидкость, которая вылилась на меня из банки, имела неприятную липкую консистенцию.
«Мед», мимоходом определил я, распробовав ее сладкий вкус.
А так как я был покрыт им от ушей до пят, а от интенсивных физических действий целостность упаковки загадочных рулончиков стала нарушаться, то в скором времени я почувствовал, что с каждым движением облепляюсь каким-то покрытием. И чем отчаяннее я барахтался, имитируя ногами и руками плавательный стиль «кроль на спине», тем все больше разматывались рулоны, а тело все больше и больше обматывалось
Изможденный, я резко остановился. Наверное, сейчас со стороны я напоминал грустную осеннюю муху в сетях паука.
«Стоп! сам себе думаю. Так никуда не годится: ничего не меняется, а становится только хуже. Надо прекратить панику».
Я принял трезвое решение, что в моем состоянии уже было прорывом: просто попытаться встать на ноги. Задача была не из легких. С минуту-другую полежав без движения, я перевел дыхание, снова глубоко вздохнул и пошевелился. Несмотря на слабость в членах и боль в плече, все получалось: сначала я перевернулся на живот и встал на четвереньки, потом поймал устойчивое положение сидя на корточках и медленно, опираясь о стену, потеряв-таки равновесие, начал подъем. Осваиваясь со своим новым телом трепещущим, пульсирующим и неустойчивым, я почувствовал некоторую скованность и что-то еще
«Как-то это странно, сравнивал я свои ощущения. Если до несчастного случая со стеллажом мне было зябко без брюк, то теперь я совсем не чувствую холода».
С некоторой опаской я начал ощупывать себя Все тело было плотно покрыто мягким слоем, как будто чем-то обмотано, а отовсюду свисали узкие, длинные лохмотья. Причем я совершенно ничего не видел. Оказалось, голова тоже была «упакована». Определив пальцами место расположения глаз, я надавил и материал поддался. Слава Асклепию, зрение вернулось, но вместе с ним пришел и ужас от увиденного: как оказалось, я был с ног до головы обмотан туалетной бумагой.
«Ладно, все лучше, чем без штанов. К тому же теперь не так холодно, успокоил я себя и принялся разрабатывать дальнейшую спасательную операцию: Только бы поскорее выбраться отсюда».
Скорректировав с учетом прошлого промаха курс в направлении выхода, я, широко раскинув руки и тяжело ступая, осторожно двинулся к двери прочь из этого изуверского каземата
Смотрите, мумия! послышался истеричный контральто, когда тьму бесконечных темных коридоров «подземелья» наконец-то сменил ослепляющий люминесцентный свет.
От вопля похмельную голову пронзила острая боль, и я, издавая не то хрип, не то рык, обхватил голову руками и, шатаясь, пошел на голос. Достигнув источника резкого звука к моему удивлению, им оказалась тощая тетка в круглых очках, всем своим обликом смахивающая на воблу, я попросил не орать так громко Однако вопль усилился. На самом деле, ничего странного в этом не было: плотно приклеившаяся бумага не позволяла моей речи раздаваться членораздельно вместо слов выходило пугающее мычание: «Уауа, эеаеэ уаа». Это была ошибка: вернув себе зрение, я не подумал об остальных возможностях организма.
Теперь предстояло незамедлительно преодолеть языковой барьер, и я левой рукой обхватил снизу подбородок, а пальцами правой зацепился за нос и начал тянуть вниз и верх соответственно, пытаясь таким образом проделать брешь и освободить свой речевой аппарат
Речевой аппарат тем временем неподконтрольно издавал протяжный звук усилия:
Уы-ы-ыа-а-а-а
Вобла не выдержала прежде чем я смог бы обрести возможность объясняться словами, а не мычанием и жестами и успокоить ее, она рухнула без чувств прямо у моих ног.
«Первая жертва мумии», пронеслось в голове, наподобие заголовка экстренных новостей.
Желая проверить пульс «жертвы», в надежде, что она все же жива, я потянулся своими ужасными руками к воблиной шее. Видимо, мысль о жертве посетила не меня одного. Боковым зрением я заметил, как ко мне слева стал подкрадываться охранник универсама громадный амбал в черной униформе. Забыв, что мне так и не удалось вернуть себе вербальное средство коммуникации, я резко развернулся в его сторону и стал возбужденно объяснять, что со мной произошло в подсобке, дублируя рассказ жестами, то есть показывая все это руками, ногами и, когда того требовалось, всем телом.