И куда же вы её выбросили? поинтересовался Белов.
Никуда. По дороге мне встретился один знакомый. Мы с ним вместе на заводе работаем. Я ему и рассказал всё про эту кружку. А он мне тогда и говорит: «Зачем такую дорогую вещь выбрасывать? Дай её лучше мне. А уж я найду ей применение». Ну, я ему эту кружку и отдал.
А как фамилия этого мужичка? Где он живёт?
Фамилию не знаю. Знаю только, что зовут его Кирилл. Работает слесарем. А живёт он в нашем заводском общежитии на Лесной. Вы там спросите. В общежитие все друг друга знают.
Белов, вдруг, вспомнил, что этот адрес ему уже знаком.
Позвольте, вы сказали, что общежитие находится на улице Лесной?
Да, на Лесной.
Белова осенило: «Уж не братец это единственный?»
А как он выглядит? спросил он у Синякина.
Обыкновенно, как и все.
И вечно всем недовольный?
Точно. А вы его знаете?
Встречался как-то, сказал Белов, а про себя удивился. Вот это сюрприз!
Григорий ещё раз подошёл к окну. Кружка всё ещё лежала в палисаднике.
Виктор Афанасьевич, а как вы думаете, почему ваша бабушка и мама раньше не избавились от этой кружки?
Синякин с горечью усмехнулся.
Бабушка и мама были неисправимыми атеистами. Они не верили ни в бога, ни в чёрта. И дед был такой же. Когда им было плохо, они думали, что это просто невезуха. Да и не только им в то время было плохо.
Да, согласился Белов, тяжёлое было время. И что же теперь? Без кружки? Вам стало лучше?
Хотите верьте, хотите нет, сказал Синякин, но как только я от этой кружки избавился, так жизнь моя сразу на поправку пошла. И на работу я снова устроился, и с женой помирился. Вот так-то!
Что ж, я рад за вас. Но у меня к вам есть ещё один вопрос.
Да, пожалуйста.
Внутри кружки обнаружены отпечатки пальцев вашего дедушки. Как вы можете это объяснить?
На мгновение Синякин задумался.
Это, конечно, интересно, начал он размышлять, но объяснение здесь может быть только одно. Кружкой ведь никто не пользовался. Она годами стояла в шкафу. А если её и протирали иногда, то только снаружи. Видимо, поэтому все, что было внутри, сохранилось.
Что ж, возможно, вы правы, согласился с Синякиным Григорий. Спасибо вам, Виктор Афанасьевич, очень приятно было с вами познакомиться. Извините, что побеспокоил.
Чего теперь. Только я вас умоляю, не приносите мне больше эту кружку, попросил Синякин и уже в след прокричал. И сами от неё лучше избавьтесь.
Выйдя на улицу, Белов, достал телефон и позвонил Карамелькину в отдел криминалистики.
Геннадий, это я, Григорий. Как видишь, жив и здоров и осиновый кол мне не понадобился Но мне нужен доступ к базе данных по репрессированным лицам в 1930-х годах Будь добр, проверь, есть ли среди них Курзин Семён Иванович Курзин Если что-то будет, позвони Ну, пока!
Лейтенант посмотрел в сторону палисадника.
Что же делать? задумался он. Оставить или взять?
Продолжая размышлять, Белов перешагнул через небольшой заборчик и подошёл к лежащему в траве проклятию. Рассказ Синякина произвёл на него сильное впечатление.
Так вот ты какая, произнёс он тихо, поглядывая с опаской на кружку. А, вдруг, и на меня перейдёт твоё проклятие? А что если, кража денег с моей карты и, чудом избежавший аварии, Светиков это только первый звонок?
Но тут Белов, словно очнувшись, увидел, что кружка-то уже у него в руке и он кладёт её в свою сумку, а в голове отчётливо мелькает мысль: «Не бросай меня! Не бросай! Нам с тобой ещё к Кириллу Макарычу нужно зайти».
Опять брат и волосатые ноги
Белов не мог не вернуться в общежитие на Лесной улице. Дверь ему снова открыл слеповато-глуховатый старик.
Вам кого? спросил он скрипучим голосом.
Дедушка, раздражённо произнёс Григорий, вы ведь ничего не слышите. Какого рожна вы к двери подходите?
А-а? переспросил старик и подставил к уху ладонь.
Я говорю, будьте здоровы, крикнул Белов и бочком прошмыгнул в коридор мимо дедушки. Дверь в комнате номер три была приоткрыта. Зотов всё ещё занимался уборкой. Чтобы обозначить своё присутствие, Белов постучал в дверь.
Кто там? уставшим голосом спросил Зотов. А-а, это снова вы.
Да, это снова я. ответил Григорий.
Заходите! Что-нибудь забыли или появились новости насчёт брата?
Появились новые вопросы, Кирилл Макарович, сказал Белов.