Видите ли, соседа этого я вообще не знаю, и знать не желаю. Аполитичная личность. На уме только деньги. Дамочка какая-то с ним ошивается. Кстати, вчера вечером она вынесла из квартиры большой чёрный мешок и больше не вернулась. А что было в этом мешке неизвестно. Может сосед расчленённый. А может и того хуже листовки антиправительственные. Я бы таких гнал из страны. А он сам исчез. Так чего же нам об этом печалиться? Как говорится, чтобы не делалось, всё к лучшему.
А что за мешок-то был? Как он выглядел?
Обыкновенный мешок. Чёрный такой. Для мусора. Так что ищите вы лучше этого соседа в мусорном ящике.
Хорошо, поищем. А сегодня вы что-нибудь подозрительное видели? Может, какие-то посторонние люди приходили?
Может и приходили, но я сегодня из квартиры ещё не выходил. Сердце разболелось. Засиделся вчера допоздна в интернете, троллей в комментариях мочил. Одним словом, перенервничал.
А про дамочку, которая ошивалась с вашим соседом, вы можете что-нибудь сказать? Как её зовут и где она проживает?
Скажу вам откровенно, товарищ уполномоченный, я дамочками с некоторых пор уже не интересуюсь. Могу только анекдот про них рассказать. Хотите?
Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз, сказал Белов на прощанье.
Тогда, желаю удачи, с некоторой долей иронии произнёс Василий Иванович.
И вам не болеть, пожелал в ответ Белов.
Покинув квартиру Василия Ивановича, лейтенант с удовлетворением подумал о том, что у него уже появилась версия. Убийство на бытовой почве. Вчера вечером потерпевший поругался с сожительницей, и она угрожала его застрелить. Потом сама вышла из квартиры с мешком, а Зябликова с тех пор уже никто не видел. Для начала неплохо. Спустившись на второй и далее на первый этаж, оперуполномоченный продолжил обзванивать жильцов. Но дверь ему открыли только в тридцать седьмой квартире.
А знаете, сказала женщина, представившись Еленой Сергеевной, этот пропавший Зябликов мне совсем не нравится. Не умеет он разбираться в людях, поэтому до сих пор и не женат. Его как магнитом тянет к легкомысленным женщинам, а хороших он не замечает. Позавчера, например, мы встретились у подъезда, так он со мной даже не поздоровался. Представляете!
Вы сказали, что его тянет к легкомысленным женщинам. Кого вы имеете в виду?
Да хотя бы его сожительницу, Тамару.
Вы её знаете?
Конечно. Она живёт в соседнем доме в двадцать шестой квартире. Не работает. Курит. Чем занимается неизвестно. Говорят, стихи пишет. Но разве это профессия? Ведь за стихи картошки не купишь. Не знаю, как с такой можно сожительствовать. Послушайте, а может это она его убила?
Об убийстве пока говорить преждевременно.
Да, я понимаю. Загадочная история. Думаю, вам будет очень тяжело докопаться до истины. Но я бы на вашем месте всё-таки обыскала квартиру этой сожительницы. А вдруг, наш бедный Зябликов всё ещё лежит у этой ведьмы на кухне в кастрюле, а она из него суп варит?
Елена Сергеевна всхлипнула и начала вытирать платочком повлажневшие глаза.
Ну что вы, Елена Сергеевна, с сочувствием произнёс Белов, успокойтесь. Пока нет причин для таких пессимистических предположений.
Пока снова всхлипнула Елена Сергеевна. Звучит не утешительно. Я на улицу уже боюсь выходить. А один раз стон человеческий ночью меня разбудил. Я так испугалась!
Какой стон?
Нецензурный. Мне даже неловко это повторять. Кто-то снизу простонал: «Ну, сколько можно сливать воду».
Вы говорите снизу? Так это из подвала что ли?
Ну да. Я же на первом этаже живу.
Интересный факт.
Очень интересный.
А подвал у вас открыт?
В том то и дело, что закрыт. А ключи от замка находятся в ЖЭУ.
Хорошо, проверим.
Лейтенант поблагодарил Елену Сергеевну и спустился к подвалу. Убедившись в том, что дверь в подвал закрыта на замок, он вышел во двор и направился к мусорным ящикам, чтобы проверить предположение о расчленённом трупе. Всего ящиков было три, и все они были полностью наполнены мусором. Превозмогая брезгливость, Белов запустил руку в один из них и начал вытряхивать содержимое мусорных пакетов. Из пакетов посыпались коробочки, грязные тряпки, пустые бутылки. И вдруг из одного пакета выпало сразу несколько книг, среди которых Григорий увидел раритетное издание любимого им Маяковского.
«Ого!» обрадовался он неожиданной находке и, обтерев с книги пыль, быстро засунул её в свою сумку.