А ты отнеси им чаю, и сама всё узнаешь, посоветовала Вера.
Чаю они от меня не дождутся, сердито произнесла Антонина Григорьевна.
Ну, давайте, я схожу, предложила Надежда.
Подожди, остановила её Вера, кто-то идёт.
В кухню зашли Семён и Витя.
Бабушка, с порога крикнул Витя, а в саду дедушка с Аллой Афанасьевной голые лежат!
Что? испуганно воскликнула Антонина Григорьевна.
Да не слушайте вы его! поторопился объясниться Семён. Они просто загорают.
Витя, сердито произнесла Надежда, да разве можно нас так пугать! Я из-за тебя чуть чаем горячим не облилась!
А чего! пробурчал Витя.
Ничего.
Вера обняла Антонину Григорьевну.
Мам, ты только не переживай!
А я и не переживаю Надо же, загорает! Со мной он последний раз лет тридцать назад загорал.
А мне папа говорил, что загорание омолаживает организм, поделился рецептом молодости Витя.
Надежда укоризненно посмотрела на сына.
Виктор, прекрати свои неуместные реплики!
А хотите, я свистну, и дедушка сразу в туалет убежит? предложил Витя.
Не надо свистеть, строго сказала Надежда, денег не будет!
Всё, я больше не могу! не выдержала Антонина Григорьевна, поднимаясь из-за стола. Пойду, посмотрю, чем там мой ямщик занимается.
Антонина Григорьевна поставила две чашки на поднос и вышла из кухни.
***
Выйдя на крыльцо, Антонина Григорьевна увидела, как со стороны калитки идёт его супруг.
А где же твоя редакторша? спросила она мужа.
Захарыч подошёл к жене, взял с подноса чашку чая, выпил его и поставил чашку на поднос.
Ушла.
Ушла? И что теперь?
Ничего. Жизнь продолжается.
Антонина Григорьевна с облегчением вздохнула.
Вот и хорошо. Пойдём домой?
Пойдём.
Приманка для вдохновенья
Захарыч, это я!
Задремавший на диване, Захарыч испуганно приподнялся.
Кто, я? переспросил он.
Вдохновение! шутя, произнёс Василий.
А-а, это ты, Василий, узнал зятя по голосу Захарыч. Всё шутки шутишь?
Шучу.
Я бы тоже пошутил, но мне не до смеха.
Трагедию что ль сочиняешь?
А зачем её сочинять. Всё равно лучше жизни не придумаешь.
Так в чём дело?
Из редакции ко мне приходили. Обещали напечатать.
Так что ж ты не радуешься?
Я бы радовался, кабы мне было лет тридцать. А в шестьдесят семь что-то уже не радуется, да и вдохновенья уже нет, с горечью произнёс Захарыч.
Ну, это не беда! успокоил тестя Василий. С вдохновеньем я тебе помогу.
Не надо! возразил Захарыч. Слишком много у меня сегодня уже было помощников.
Не беспокойся, Захарыч, стихи я сочинять не умею. Вот унитаз установить или государством руководить это, пожалуйста.
Тогда чем же ты мне можешь помочь?
Есть у меня волшебное средство, интригующе произнёс Василий.
Какое ещё средство?
Василий достал из пакета бутылку водки и колбасу.
Принимай подарок, Захарыч. Приманка для вдохновения.
Васька, ты что сдурел! возмутился Захарыч. Да после такой приманки я вообще усну.
А ты соблюдай свою меру и не уснёшь. Тут надо, как в аптеке. С точностью до миллиграмма, пояснил Василий. Вот ко мне, например, вдохновение приходит только после двух с половиной бутылок пива, а после трёх уходит.
Но с таким средством недолго и алкоголиком стать! продолжал сопротивляться Захарыч.
Не беспокойся, Захарыч, не станешь. Пушкин и тот этим не брезговал. Даже в стихах всё про кружку спрашивал. А мы-то с тобой, Захарыч, хрюкнем всего лишь по рюмочке и всё.
Василий порезал на кусочки колбасу, взял с тумбочки два пластмассовых стаканчика и, открыв бутылку, наполнил их водкой.
Ну, давай, Захарыч, за вдохновенье!
Ох, как же я это не люблю, скривился Захарыч.
Да, ты что, Захарыч! Разве это можно не любить? Жизнь без кайфа, всё равно, что еда без соли; пресная и невкусная.
Ладно, махнул рукой Захарыч. За вдохновенье грех не выпить.
Тесть и зять выпили по стаканчику.
Хорошо! воскликнул Василий. Приятно чувствовать, как тепло распространяется по всему телу.
Это энергетическая волна вымывает песок из твоих почек, пошутил Захарыч.
Точно, усмехнулся Василий и спросил. Ну, а как на счёт вдохновенья?
Пока никак.