Их наконец сопроводили в палаты. За столом собралось всё большое семейство. Видно было, что здесь и стар, и млад все поколения семьи что-то шумно обсуждают, перекрикивая друг друга. Стоял гул.
Пожаловали богатые купцы из краёв далеких. Господа Сидон из Тира и господин Стрижевский из янтарного края, объявил глашатай.
Наступила тишина.
Ну что ж, проходите, гости милые, присаживайтесь, откушайте с нами, выпейте сладкого мёда, встала из-за стола молодая девушка.
Сидону и Стрижевскому освободили места за столом.
И с какой же целью прибыли к нам такие люди? громким басом заговорил мужчина во главе стола.
Мы приехали к вам на свадебке погулять, с ходу заявил Сидон, рассчитывая на чувство юмора собеседников.
Все переглянулись.
Да, кто же вы будете?
Мы люди из Атлантиды. Я живу в далекий краях, а вот Борис неподалёкуСосед ваш. Нет ли у вас кого из янтарного края? Много лет назад его покинула Полина с дочерью Миленой, к вам в жёны Светозару.
Предки наши, Польна и Светозар живут уединённо. Отшельниками слывут. А Мила я, встала пожилая женщина и поклонилась.
Мне много лет, и я старею. Единожды приняв «сон Атланта», проснувшись, я стала медленно увядать. И теперь, отец, ты будешь расстроен? обратилась она к Стрижевскому.
Стрижевский не знал куда деваться. Чувства разрывали его пополам. Одна половина хотела обнять дочь и рыдала, тайно, а другая мечтала бежать прочь, закрывая глаза полные горючих слёз.
Милена подошла сама и обняла отца как ребенка: взрослого, но всё ещё ребенка. Мать любовно рассказывала о нём много лет подряд сказания, романтические истории. Без злости, ревности или обиды, и Мила тоже, почитая его за героя, не могла сердиться. Хоть иногда и закрадывался червь в сердце: точил его, грыз, но она недолго находилась в его власти и решительно прогоняла прочь.
Уже сидя за столом, беседуя, она рассказала им историю своего рода:
В нашем роду давно перевелись женщины, способные родить потомка для Атлантиды. Все мы смертные, она провела рукой, указывая на людей за столом. Но мы храним традиции и почитаем заветы наших предков. Мои сыновья жили долго, но смерть настигла их неожиданно на поле брани. Здесь уже пятое поколение, и на выданье только Леда, лебёдушка наша, красавица, но мужа ей пока достойного нет. На какую же свадьбу вы собрались?
Колесов говорил о внучке на выданье, улыбнулся Сидон.
А. Всеволод. У него-то все внуки да внучки! засмеялась она.
Был он пяток лет назад. Но девка у нас капризная, как царевна какая. То бои, то ещё какие испытания придумает, лишь бы от замужества отказаться. Строптивая.
Леда глянула на гостей, вспыхнула, и уткнулась в миску, пряча разгоряченное лицо.
Так получается, Стрижевский, она тебе уже и не внучка. А так, седьмая вода на киселе? А ты внучка, внучка Может и женишься? Отдала бы ты Леду свою за Стрижевского? направил свой вопрос Сидон прямо по адресу: упрямо глядя в глаза Милене.
Долгий немигающий взгляд пронзил Бориса.
А что, может и отдала бы. Но всё решает невеста.
Леда, милая, ты бы пошла замуж за Стрижевского? настаивал Сидон. Он непременно хотел достичь цели свой поездки.
Да успокойся, Сидон. Я не рискну больше жениться, она же, не «бессмертная» хотел сказать Стрижевский, но его прервала Леда. Она встала во весь рост, выпрямилась, вытягивая белую шею, и громко сказала, перебивая Стрижевского на полуслове:
Я согласна!
Все за столом даже ахнули громко, хором.
Ну, что ж. Давайте подумаем. Семь дней. Если ваши намерения не изменятся, может и погуляем на свадьбе! громко объявил Кий, старший из братьев-основателей будущего великого города.
Глава седьмая. Блеск янтаря
И жили они долго и счастливо, радовался Сидон за друга, выпивая, в очередной раз прибыв к нему за партией янтаря. Янтарь был попутным товаром, но был популярен среди торговцев и хорошо продавался. Сидон возил из Бретани олово и на обратном пути наведывался к Стрижевскому.
Атлантида ждёт тебя, Борис. Ещё сто, двести лет и нам отбывать!
Думаю, как ни печально, счастье не станет длиться вечно, и через двести лет я с радостью покину эти места. Горечь и боль утраты перенести нелегко.
Не говори гоп! А то накликаешь беду!
Я давно уже счастлив с оглядкой, и жду, что пол столетия пролетят как один день, а потом снова боль! Она отравляет моё счастье!