На полпути к ферме, с метлой через плечо, Тиффани подумала вслух:
Наверное, это я сглупила.
Не изводись, раздался голос. Кабы нам времечка достало, так мы бы и хлебца спекли.
Тиффани опустила глаза: разумеется, это был Явор Заядло с полудюжиной собратьев, известных как Нак-мак-Фигли, Маленький Свободный Народец, а порою Подзащитные, Обвиняемые, те, кого разыскивает полиция для допроса и иногда даже «вон тот, второй слева, я клянусь, это был он».
Вы опять за мной следите! пожаловалась Тиффани. Вы всегда обещаете, что больше не будете, и всё равно ходите за мной следом!
Аххха, но ты запамятовала, что на нас гюйс сидает. Ты карга холмов, и нам должно завсегда быть готовски тебя защитить и подмогнуть тебе, чего б ты там ни грила, твёрдо объявил Явор Заядло. Прочие Фигли быстро-быстро закивали головами, так что во все стороны посыпались огрызки карандашей, крысиные зубы, вчерашний ужин, любопытные камешки с дыркой посередине, жуки, многообещающие сгустки соплей, отложенные для изучения на досуге, и улитки.
Послушайте, убеждала Тиффани, нельзя навязывать людям помощь, не спрашивая, хотят они этого или нет!
Явор Заядло почесал в голове, вернул на место выпавшую улитку и откликнулся:
Чего б нет, госпожа? Ты ж так делаешь.
Я нет! вслух запротестовала Тиффани, но в сердце ей вонзилась невидимая стрела. «Я обошлась жестоко с госпожой Пенни, да? размышляла она. Что правда, то правда, у этой женщины мозгов не больше, чем у мыши, и ведёт она себя в точности так же, но пусть её дом зарос грязью и провонял насквозь, это всё-таки её дом, а я ворвалась в него с целой оравой, скажем прямо, Нак-мак-Фиглей, и всё с ног на голову перевернула, пусть беспорядка там и поубавилось. Я вела себя бесцеремонно, и властно, и самоуверенно. Вот моя мама справилась бы куда лучше. Да если на то пошло, наверное, любая другая женщина в нашей деревне справилась бы лучше меня, но я ведьма, и я всё испортила, всё провалила и напугала её до полусмерти. Я, соплюха малолетняя в остроконечной шляпе».
А ещё, подумала Тиффани, надо бы мне поскорее прилечь, иначе я просто рухну. Кельда была права: она, Тиффани, уже и не помнила, когда в последний раз спала на настоящей кровати; и как раз такая, настоящая кровать ждёт её на ферме. Но, виновато вспомнила Тиффани, ей ещё предстоит рассказать своим родителям, что Амбер Пенни вернулась к Фиглям
Всегда найдётся что-нибудь, а потом ещё что-нибудь в придачу к чему-нибудь ещё; и этим «что-нибудь» конца-краю не видно. Не удивительно, что ведьмам выдали мётлы. Ногами тут не обойдёшься.
Её мать как раз занималась Винвортом, братишкой Тиффани: у того под глазом красовался здоровенный синяк.
Он подрался со старшими ребятами, пожаловалась мать. Вот и синяк схлопотал, так, Винворт?
Ага, а я зато пнул Билли Дятла прям в очко.
Тиффани с трудом подавила зевок.
Винни, а что вы не поделили-то? Я думала, ты поумнее будешь.
Тифф, они говорят, ты ведьма, объяснил Винворт. И на лице матери появилось какое-то странное выражение.
Ну да, так и есть, подтвердила Тиффани. Работа у меня такая.
Ага, но я сомневаюсь, что ты делаешь всё то, о чём они говорили, возразил её брат.
Тиффани встретилась взглядом с матерью.
Что-то плохое, да? спросила она.
Ха! Это ещё слабо сказано, отозвался Винворт. Рубашка его была вся перемазана в крови и соплях.
Винворт, ступай к себе наверх, велела госпожа Болен, и Тиффани подумала, что сама матушка Ветровоск не сумела бы добиться столь молниеносного исполнения приказа. Равно как и вложить в него столько подспудной угрозы, наводящей на мысль о том, что промедление смерти подобно.
Когда башмаки Винворта очень неохотно исчезли за поворотом лестницы, мать обернулась к младшей дочери и, скрестив руки на груди, сообщила:
Он не первый раз ввязывается в драку.
Это всё из-за книжек с картинками, вздохнула Тиффани. Я пытаюсь убедить людей, что ведьмы это не сумасшедшие старухи, которые разбрасываются проклятиями направо и налево.
Когда вернётся твой папа, я велю ему сходить потолковать с папой Билли, размышляла мать вслух. Билли на целый фут выше Винворта, но твой па твой па на два фута выше Биллиного папы. Больше драк не будет. Ты ж знаешь отца. Твой отец, он человек сдержанный, спокойный. На моей памяти он кулаки пустил в ход от силы раза два; но ему и не надо. Он умеет утихомирить буянов. Они сами успокаиваются не то хуже будет. Но, Тифф, что-то тут не так. Мы все тобой ужасно гордимся, ты же знаешь, и тем, что ты делаешь, и всё такое, но с людьми творится неладное. Они такую чушь несут. И сыры наши продаются всё хуже. А ведь все знают, что лучше твоих сыров нигде не сыщешь. А теперь ещё эта Амбер Пенни. Думаешь, это ничего, что она якшается с этими ну, с ними?