Тиффани улыбнулась, и господин Болен присел на сено рядом с нею, пока лютая музыка искала и не находила, кого избить, забросать камнями или вздёрнуть. Господин Болен и в лучшие-то времена говорил немного. Он оглянулся, задержал взгляд на крохотном свёрточке, поспешно увязанном в солому и мешковину: Тиффани положила его там, где Амбер не увидит.
Выходит, это правда, она ждала ребёнка?
Да, пап.
Отец Тиффани глядел словно бы в никуда.
Хорошо бы Пенни не нашли, проговорил он, выдержав долгую паузу.
Да, согласилась Тиффани.
Кое-кто из парней говорит, его вздёрнуть надо. Мы бы их, понятно, остановили, но дурное это дело, когда люди встают друг против друга. Для деревни это всё равно что яд.
Да.
Они немного посидели молча. Затем её отец перевёл взгляд на спящую девушку.
Что ты для неё сделала? спросил он.
Всё, что в моих силах, отвечала Тиффани.
И эту болезабирательную штуку тоже?
Она вздохнула.
Да, но забрать нужно не только боль. Пап, мне нужна лопата. Я похороню бедняжку в лесу, где никто не увидит.
Отец отвёл глаза.
Хотелось бы мне, чтобы этим занималась не ты, Тифф. Тебе ж ещё шестнадцати нет, а ты носишься по всей округе, ходишь за больными, нянчишь, перевязываешь, невесть какую ещё работу делаешь. Не тебе бы за всё это браться.
Да, знаю, кивнула Тиффани.
Но почему? снова спросил он.
Потому что другие не берутся, или не хотят, или не могут, вот почему.
Но это же не твоё дело, нет?
Я решила, что моё. Я ведьма. Это наша работа. Когда никому больше нет дела, значит, это моё дело, не замедлила с ответом Тиффани.
Да, но мы-то все думали, ведьмовство это летать туда-сюда на метле и всё такое, а не старушкам ногти на ногах подстригать.
Но люди не понимают, что нужно другим, объясняла Тиффани. Нет, они вовсе не так уж плохи; просто они не задумываются. Вот взять хоть старую госпожу Чулок, у неё в целом свете никого и ничего нет, кроме кошки и жуткого артрита. Люди частенько приносят ей поесть, что правда, то правда, но никто даже не заметил, что ногти у неё на ногах отросли такие длинные, что загнулись внутри башмаков, и она вот уж год как не могла разуться! В наших местах люди и подкормят, если надо, и букетик цветов нарвут, но чуть дело дойдёт до работы погрязнее, то рядом никого никогда не оказывается. А ведьмы такие вещи замечают. Ну да, носиться туда-сюда на метле приходится, что правда, то правда, но главным образом чтобы побыстрее добраться до очередного безобразия.
Отец покачал головой.
И тебе нравится этим заниматься?
Да.
Но почему?
Тиффани размышляла над ответом под испытующим взглядом отца.
Ну, пап, помнишь, как говорила матушка Болен: «Накорми тех, кто голоден, одень тех, кто гол, вступись за тех, у кого нет голоса»? Так я думаю, можно и продолжить: «Пособи тем, кто не в силах нагнуться, подай тем, кто не в силах дотянуться, обмой тех, кто не в силах повернуться», так? А ещё потому, что иногда выдаётся хороший день, и он искупает все плохие дни, вместе взятые, и в этот краткий миг слышишь, как вращается мир, отвечала Тиффани. Не могу объяснить иначе.
Отец глядел на неё с озадаченной гордостью.
И тебе кажется, оно того стоит, да?
Да, папа!
Тогда я горжусь тобою, джиггат, ты поступаешь по-мужски!
Отец назвал её прозвищем, которое знали только домашние, и Тиффани вежливо поцеловала его за это, не сказав, что вряд ли ему доведётся встретить мужчину, который делает то же, что она.
А что вы надумали насчёт семьи Пенни? спросила Тиффани.
Мы с твоей мамой можем пока приютить госпожу Пенни с дочкой и Господин Болен помолчал и посмотрел на дочь как-то странно, так, словно она внушала ему страх. Всё очень непросто, девочка моя. Сет Пенни был неплохим пареньком в пору нашего детства. Не самый смышлёный поросёнок в помёте, согласен, но на свой лад неплохой. А вот его папаша был просто двинутый, ну, то есть в те времена с детьми не особо церемонились, станешь озоровать по ушам огребёшь, но у папаши Сета был толстый кожаный ремень с двумя пряжками, и Сету попадало уже за то, что не так посмотрел. Чистая правда! Пенни-старший говаривал, что его уроки парень по гроб жизни запомнит.
Похоже, у него получилось, отозвалась Тиффани, но отец предостерегающе поднял руку.
А потом ещё Молли, продолжал он. Не могу сказать, что Молли и Сет были предназначены друг для друга, потому что, по правде говоря, ни тот, ни другая никому особо не подходили, но, наверное, они были по-своему счастливы вместе. В те времена Сет работал гуртовщиком, перегонял стада иногда аж до больших городов. В этом деле особой учёности не требуется, и не удивлюсь, если иные овцы были посмышлёнее его самого, но работу-то делать надо, работа не виновата, он деньги в дом приносил, и кто его осудит? Беда в том, что ему приходилось оставлять Молли одну на много недель подряд, и Отец Тиффани смущённо умолк.