Вот так они познакомились с великаншей Варварой.
Старушка Женька и чёрная сумка.
Весть о том, что детей похищает зловещая старуха с чёрной сумкой, мигом облетела городок.
Кто говорил, что старуха эта увозит детей за границу и продаёт там бездетным богачам, чтобы заработать себе на жизнь, потому что у неё маленькая пенсия. И что теперь чёрная сумка старухи наконец-то битком набита иностранными деньгами.
Кто уверял, что старуха продаёт детей бродячим циркачам, которые дрессируют их, как диких зверьков, чтобы потом проделывать с ними разные опасные цирковые трюки. И что в сумке коварная старуха носит разные сласти, чтобы заманивать глупеньких малышей.
Некоторые считали, что злодеев-похитителей целая банда, а старуха-наводчица всё для них разведывает да разнюхивает. И чёрная сумка это тайный бандитский знак.
Иные же утверждали, что старуха эта вовсе не человек, а злобная ведьма, и в чёрной сумке она хранит опасные колдовские зелья для одурманивания доверчивых ребятишек.
Работы у милиции прибавилось.
Не только старушек, но и всех женщин с чёрными сумками останавливали, а за некоторыми, особо подозрительными, даже начали вести тайное наблюдение.
Телефон следователя Кирпиченкова звонил не переставая: буквально каждую минуту о подозрительных старушках сообщали то бдительные пенсионеры, то неизвестные тайные доброжелатели, то просто расшалившиеся школьники.
«Чёрная сумка!», «Чёрная сумка!» то и дело слышалось в транспорте, по радио и в телепередачах. В конце концов все, у кого были чёрные сумки, быстро повыбрасывали их на помойку, чтобы не иметь неприятностей.
Только старушка Женька об этом ничего не знала телевизор она не смотрела, радио не слушала: Женька любила читать книжки.
На следующий день, ближе к вечеру, старушка, как обычно, собралась на прогулку: надела шляпку, сапоги и зимнее пальто. Но любимой своей чёрной сумки в коридоре не обнаружила. Она поискала на полочке, под полочкой, в углу под вешалками, а потом робко заглянула в кухню.
Повязав разрисованный клубниками фартук, Варвара жарила котлеты. Она ловко подбрасывала их ножом, переворачивая со стороны на́ сторону шмяк-шмяк, шмяк-шмяк!
Женька потопталась на пороге, а потом собралась с духом и осторожно спросила:
Варя! Ты моей сумочки случайно не видела?
Делать мне больше нечего, как за твоими сумками следить! съязвила Варвара. Где ключи свои потеряла, там и сумку ищи!
Да ключи-то я уже нашла, виновато улыбнулась старшая сестра, представляешь, они в комнате на коврике лежали.
Лежали?! На коврике?! фыркнула Варвара. Валялись на полу! вот как правильнее сказать. И сумка твоя сейчас тоже где-нибудь валяется. Если ты её, вообще, на улице не позабыла!
Старушка Женька задумалась.
Нет, ну я же помню, Варя: вчера пришла, разделась, сумку в прихожей у зеркальца поставила, неуверенно вспоминала вслух Женька. Как всегда, как обычно
Поддев ножом очередную котлету, Варвара с чувством шмякнула её о сковородку и громко рассмеялась:
«Помню-помню», ага! А вспомни-ка, Женька, как ты всю пенсию свою посеяла? На лестнице тогда искали, во дворе искали, в помойке искали, у дворников, у соседей спрашивали Так ведь и не нашли нигде.
Женька горестно вздохнула: куда в тот раз делась вся её пенсия, не знал никто.
Вот-вот, продолжала Варвара, убавляя огонь под сковородой, у тебя с детства голова дырявая была: и мячи ты теряла, и варежки, и школьные мешки с тапками. Вспомни-ка, куда медведя своего плюшевого нового задевала? А звонок от велосипеда, а? И сумка твоя там же, ищи ветра в поле! А что у зеркала ты её поставила так это во сне, видать.
Варвара, стоявшая к Женьке боком, тайком ухмыльнулась и продолжила:
Да и зачем тебе, Женька, эта старая развалина, не понимаю? Позор с такой страхолюдиной из дому выходить. Возьми себе мою сумку ту, новую, лотерейную. И ходи с ней, мне не жалко. Она там в коридоре висит.
«Лотерейной» Варвара называла серую сумку с цепочкой, которую она когда-то, давным-давно, выиграла на работе в новогоднюю лотерею, да и повесила потом в прихожей, за ненадобностью
Бери-бери, я не жадная, настаивала Варвара. У тебя как раз и пальто серое, и шляпец. А я всё равно с серыми сумками не хожу: я люблю только красное!
Женька вновь вздохнула:
Эта чёрная сумка она же была мамина. Это же память, Варя