Все эти картины пробегали у меня перед глазами до тех пор, пока я до боли не сдавил переносицу указательными пальцами. Наконец меня свалила усталость, и я забылся тяжелым сном, мечтая уснуть и не проснуться.
Мечта не сбылась. Я проснулся от лязга дверей. Подавали завтрак. Первый раз в жизни я так радовался миске рисовой каши размазни и кружке чая с черным хлебом. Поев, я улегся на нары и прислушался к себе. Странное спокойствие овладело мной. Ситуация была ясна как белый день я в полном дерме. От понимания этого стало как-то легко, и холодный расчет подсказал, что единственным выходом для меня будет побег.
Что делать потом, я не знал, но в любом случае бежать собирался в сторону дома. Перспектива подпольной жизни меня, конечно, пугала, но еще больше пугала полная определенности жизнь на зоне, откуда выхода не предвиделось. И потом, сидя за решеткой, доказать свою невиновность будет вообще невозможно. Приняв решение, оставалось только осуществить его, но это уже было делом техники.
Не зная тюремных порядков, я все-таки предполагал, что меня когда-нибудь выведут из этой камеры. На прогулку, ли на допрос ли, но в любом случае я окажусь снаружи, и буду ждать удобного случая, чтобы сбежать. То, что это надо сделать как можно быстрее я понимал, иначе от здешней диеты через неделю сил совсем не останется.
Теперь мой слух ловил каждый звук в коридоре, я старался понять, чем живет тюрьма. Вот послышались шаркающие шаги и громыханье тележки, на которой заключенные под присмотром охраны развозили пищу по камерам. Судя по звону пустых бачков, завтрак уже закончен, посуда собрана. Вот, из дальнего конца коридора донесся скрип тяжелых решетчатых дверей и топот множества ног. Это прибыл новый этап.
Я вспомнил, как вчера проходил через эти двери, отделяющие длинный коридор самой тюрьмы от административного здания, в котором все прибывшие принимали душ, и проходили медосмотр на предмет телесных повреждений. Хотя конечно душем это трехминутное омовение холодной водой без мыла можно было назвать условно.
Мои наблюдения прервали приближающиеся шаги и звук открываемого глазка в двери моей камеры. Некоторое время кто-то смотрел на меня, затем шторка глазка закрылась. Открылась дверь, и оттуда донесся голос дежурного:
На выход, лицом к стене!
Стоя у стены в коридоре, пока конвоир закрывал дверь камеры, я оглядывал обстановку, но ничего интересного не увидел. Вдаль уходил, освещенный тусклым светом зарешеченных лампочек, ряд серых дверей камер, обитых железом с выведенными на них белой краской, трафаретными номерами. В конце коридора виднелась дверь и железная клетка с окошком, в которой за столом сидел контролер. Мы направились в его сторону.
Этого в суд на арест, сделал дежурный пометку в журнале напротив моей фамилии.
Еще несколько длинных темных коридоров и вот теплый летний воздух ворвался в мои легкие. Мы вышли в тюремный двор, но не успел я вдохнуть полной грудью, как оказался в уже знакомом фургоне, разделенном на две части решетчатой дверью из стальных прутьев. Тут уже сидели несколько человек заключенных. Конвойный с автоматом АКСУ[12] на коленях расположился по другую сторону решетки, лениво развалившись на сиденье возле двери фургона. Он со скучающим видом поглядывал в окно, за которым проплывали улицы большого города, наполненные шумом и суетой его жителей и машин. Мне их видно не было, но воздух свободы, врывающийся через приоткрытое стекло, будоражил все существо после времени проведенного в каменном мешке тюрьмы, и требовал действий.
Вот он шанс сбежать! решил я для себя.
А что такое, на арест? спросил я у сидевшего рядом невзрачного мужичка лет пятидесяти в старом спортивном костюме.
Судя по многочисленным татуировкам в виде перстней, украшавшим пальцы его рук, он был давно в курсе тюремной жизни.
Первоход что ли? хмуро глянул он на меня и, видя мое недоумение, добавил:
В первый раз попал?
Я утвердительно кивнул, и он ответил:
На арест, значит, суд на время следствия выберет тебе меру пресечения в виде ареста, и будешь в камере париться, пока твое дело не рассмотрят.
Машина резко затормозила возле здания суда и начала сдавать задним ходом во двор. Заключенных выводили по одному. Конвоир с автоматом стоял у открытой двери фургона, а двое других с кобурами на поясе у входа в здание. Выпрыгнув из машины и оглядевшись, я успел заметить, что вместо ворот у въезда во двор стоит автоматический шлагбаум с будкой, в которой сидит охранник. Я прикинул, сколько времени мне понадобиться, чтобы добежать до него, и получилось, что за полминуты справлюсь, если по мне не начнут стрелять.