Сколько? еле выдавил я.
Генка назвал сумму и восхищенно покрутил забинтованной головой:
Вот интеллигенция хренова! Надо же, не сказали Теперь в долг у папани возьму, еще сестра займет обещала. Куплю себе тачку. Не поленился, съездил на авторынок. Присмотрел недорогой такой «субарик», торговец даже ста тысяч кэмэ не наездил.
Он отправил смачный харчок в банку, поставленную возле мусорного бака. Попал и приятно удивился:
Чики-брыки! Не потерял снайперский навык.
Генка был оптимист и всегда чем-нибудь доволен. Об укусе сказал, что не помнит. Предположил, что пиджак вовремя распахнулся. Мы ударили по рукам и больше не встречались.
Я сдал кое-как отмытый от красноречивых пятен костюм в химчистку, там его привели в порядок, мама и не заметила. Выпускной вечер прошел неинтересно. Учителя и родители выступали, девчонки осторожно плакали, промокая платочками накрашенные ресницы. Шампанское, торт, конфеты. Потом взрослые ретировались на три часа. Ребята приволокли заранее припрятанный ящик пива и закусь. Танцевали, играли, обжимались по углам. В общем, все как всегда.
До поступления в политех я, как примерный сын, зубрил школьную программу по нужным предметам и подрабатывал день, ночь, где и сколько мог. И, что мог, продавал. Загнал мопед, велик, компьютер, новые джинсы, альбомы с марками, книги, дискеты, все, все до последних мелочей.
Мама изумлялась:
Зачем тебе столько денег?
Я не говорил зачем.
Это же мои вещи, мам?
Твои Но ты стал какой-то жадный.
Жадный, согласился я. Я, мам, всегда был такой. Ты просто не замечала.
Сумма набралась перед отъездом. Я сунул деньги в конверт.
Что ж ты раньше-то не пришел попрощаться? спросила Галина Дмитриевна, мать близнецов. Мальчики два дня назад уехали.
Вряд ли сыновья посвятили ее в ресторанную историю. Я накорябал на конверте фамилию и спустил его в почтовый ящик. Не знаю, что Галина Дмитриевна подумает, когда достанет Мне было все равно.
Я вернул долг. Вернее, денежную часть долга. Оставалось другое, а это, как я подозревал, останется не оплаченным.
Пока я учился, отец с мамой переехали в другой город. Дед скончался, бабушка отписала дяде Пете, папиному брату, старый дом в деревне и доживала вдовий век в квартире моих родителей. Я приехал к бабушке в отпуск спустя много лет.
Давно не видел родной дом, и сердце как-то странно екнуло. Сентиментальным становлюсь, что ли? В теплом августовском дворе под окнами все так же переплетались ветвями березы. Между двух штанг раздувалось и хлопало на ветру ослепительное белье предмет немеркнущего тщеславия соседки. Навстречу дню неслось попурри из звуков музыки, криков, хохота и птичьего щебета. На детской площадке по-прежнему возилась детвора. Взлетали к небу качели. На скамейке возле песочницы сидела женщина.
Катя? Нет, не она
«Она», подтвердил стук в висках. Веснушчатое лицо в солнечном ореоле, голубоватая тень в нежной впадинке ключиц, маленькая грудь с прохладной и атласной (я знал) на ощупь кожей
О, привет, сказала Катя буднично, словно мы виделись вчера. Как дела?
В безудержном порыве я без слов прижал ее к себе.
Пусти, глупый, вырываясь, засмеялась она.
Мы сели рядом. Я не мог отдышаться и откинулся на спинку скамьи, отдавшись на волю бешеному возврату памяти и чувств.
Женат? поинтересовалась она наконец.
Нет.
Я в свою очередь вопросительно глянул на нее.
Катя отрицательно покачала головой:
Одна. Точнее, не совсем одна Но не замужем.
А где близнецы?
Юра в Москве. В ансамбле танцует. А Дима в Питере где-то.
Мне казалось, вы трое неразлейвода.
Катя пожала плечом.
Тебе постоянно что-то казалось. Вы, мальчики, все время играли. Они друг в друга, ты сам с собой.
Меня огорошила ее проницательность.
А ты?
Я не играла. Я просто жила.
Даже тогда в апреле?
Тебе это тоже показалось.
Снова помолчали.
Помнишь соседского пса Чародея? улыбнулась она. Мы с близнецами тебя так называли.
Чародеем?
Ну да. Ты же был фантазер. Димка уверял, будто ты наполовину существуешь в другом мире, параллельном.
Ты не сказала, чем Дима занимается в Питере, заторопился я.
Чем?.. Катя подняла прутик и нарисовала на песке сердце.
Я повторил вопрос. Она вздохнула:
На иглу подсел.
На иглу?! не поверил я. Не может быть! Нет, ерунда, не может быть