Чего мокнешь, старшой, садись обратно в машину! я не заметил, как рядом со мной появился вездесущий водитель Валера, по совместительству наладчик-специалист. По возрасту Иванов самый старший в моем отделе, а по сему, некоторая фамильярность по отношению ко мне дозволительна только ему.
Иванов только выскочил из кабины УАЗа, но уже весь до нитки промок, глядя на него я понемногу начал осознавать, что и сам выгляжу не лучшим образом. Я уже подыскивал слова, как бы смешнее ответить Валерию, но шутку прервал крик в ушах.
Первый, первый, прием! ожила моя рация, структура и вектор магнитного поля постоянно меняются! Внутри периметра счетчик Бучневича уже показывает тридцать пять единиц, минутой ранее было тридцать! Первый, какие показания у вас за периметром?
Я слышал рацию через герметичный наушник, то, что передавали не мог услышать стоящий рядом со мной Иванов, но Валера интуитивно напрягся, видимо понял, о чем идет речь. Сняв с пояса свой счетчик Бучневича, я посмотрел показания девятнадцать единиц значительно ниже, чем внутри периметра. И это при том, что передовая группа находится внутри условного периметра в каких-нибудь двух сотнях метров от нас. С учетом того, что нормальное показание прибора Бучневича в не аномальной точке земли должно держаться в пределах от пяти до пятнадцати условных единиц, было похоже, что ситуация стремительно выходит из-под контроля, а последнее ни в коем случае нельзя допустить могут и будут человеческие жертвы, именно то, чего мы любой ценой должны предотвратить!
Девятнадцать, повторил я, обращаясь к рации, ждем две минуты и выдвигаемся к вам!
Принято, подтвердила рация, через две минуты доложу показания.
На этот раз я уже слышал, как хлопнула дверь нашего оснащенного электроникой боевого УАЗа и к нам с Валерой подошел Максим. Макс не являлся сотрудником Заслона, он был выделен в помощь сторонней организацией, занимающейся примерно тем же, чем занимаемся мы, с одним отличием, их работа ближе к суевериям призраки и паранормальное, если вы понимаете, что я имею ввиду. Хоть мой отдел и не верит в сверхъестественное мы рассматриваем научный подход и те методы, которые открываются за ним, но в свете последних событий, связанных с находкой непонятных, неисследованных артефактов, любая помощь будет принята в толк, в который раз повторю, в моем отделе нет атеистов . К слову, за эту помощь в виде Максима, я еще пожму руку профессору Семенихину.
Начинается? спросил Макс, указывая пальцем куда-то в небо, в то пространство, под которым находился жилой, обшарпанный, трехэтажный дом.
Сходи за биноклем, попросил я Валеру, но тот молча протянул бинокль мне, «какой коллектив работает в моем отделе, мы понимаем друг друга без лишних слов!».
Тяжелый бинокль, напичканный электроникой, еще не успел намокнуть и остыть, я взял его в руки, согревая ладони, не решаясь поднять на уровень глаз. Шестое чувство упорно кричало я не хочу увидеть то, что откроется за ним, но куда деваться, ведь это моя работа. Нехотя я поднял бинокль и посмотрел туда, куда минутой ранее указывал Максим. Инстинкт не солгал, я действительно не хотел это видеть, я даже думать о таком не хотел: огромный вихрь поднимался в пространство, беря свое еле заметное конусообразное начало на уровне крыши соседнего дома, он крутым водоворотом возвышался в небо на столько высоко, на сколько хватало глаз, все остальное вполне могло нарисовать мое годами натренированное воображение.
Я смотрел на это зрелище, не в силах оторваться, на это чарующую, внеземную красоту. Темный водоворот чужеродной энергии переливаясь и искрясь поднимался ввысь. Внутри него натурально играла радуга и я сомневаюсь, что когда-либо видел столько оттенков цветовой гаммы. Навряд ли такое хоть кто-нибудь видел, ведь забыть подобное просто нельзя. Я молча передал бинокль погрустневшему Валере, пытаясь понять каким образом невооружённым глазом и что именно мог увидеть Макс. Наблюдать подобное зрелище, когда вихри энергии встречаются вместе, образуя в небе колоссальный смерч, не можно, немыслимо человеческим глазом, «так кто же такой этот Максим?». Валера неопределенной крякнув, убрал обратно бинокль за пазуху, оно и лучше будет целей.
Шестьдесят два, первый, показания прибора продолжают расти! снова ожила рация, заставив голос говорившего предательски дрожать. «Шестьдесят два», мысленно повторил я услышанное в рации, выходит, все что мы видели ранее было просто цветы.