Нравится?
Какое-то время я скребла взглядом по котлу, секунду назад полному кипящим варевом, а сейчас пустому, высохшему. А после не смогла даже заорать: ярость ушла тоже оказывается, на нее требовалась энергия, которой больше не было.
Пустота внутри, вялость, ни движения, ни искры.
Лишь боль в проткнутой ладони и пульсация боли в голове.
Ненавижу тебя.
Это хорошо. Я этому рад.
Я ничего не понимала в том, что происходит. Этим утром моя жизнь выглядела обычной, нормальной. Да, в ней присутствовала печаль от прошлого, в ней грела надежда на иное будущее. «Самый сильный человек поможет» Вот он! Самый сильный человек И что?
Тебе не подчинить меня. Я не могла ему простить содеянного. Можешь заставить краткосрочно подчиняться мое тело, но тебе не подчинить мой разум.
Думаешь? он помолчал. Тебе не стоит злить меня. Один приказ и ты разорвешь себе горло собственными руками, вырвешь трахею и начнешь выцарапывать себе глаза, будучи живой.
Хреновее всего было понимать, что эти картинки могут стать моей реальностью. Несмотря на все мое внутреннее сопротивление, могут.
Но не сдаваться же.
Мой разум
Я не успела договорить, я даже не знала, чем именно продолжу фразу, но мужчина подошел ко мне очень близко. Произнес тяжело и легко одновременно.
Твой разум я могу подчинить тоже, маленькая мара. Он прикоснулся к моему подбородку теплым пальцем, приподнял его. Я ощущала тепло мужского тела, запах его кожи сила ушла, а суперспособность чувствовать осталась. Ненавидишь меня? Я могу заставить тебя любить меня так сильно, как ты никогда никого не любила и не полюбишь. Желать, страдать, сходить с ума.
Не можешь.
Я смеялась, потому что не могла не смеяться. Все, что угодно, но это нет.
Давай проверим. Люби меня.
Он произнес это просто. Но в мою кожу, в мои клетки, в перегородки между клетками въелся этот приказ, и по телу начало разливаться тепло. Я не понимала, что это. Я становилась еще слабее, чем до этого, но все еще не верила, что у него получилось. Я не буду любить его
А его лицо очень близко. Его запах парфюма удивительно приятный, мужской, такой, каким бы я хотела ощущать его на избраннике. И это ни о чем не говорит.
Попробуй меня поцеловать, процедила зло, я откушу тебе язык и выплюну его на пол.
Именно это и я собиралась сделать (и дьявол свидетель: у меня бы хватило на этот поступок кишок). Любовь делает человека слабым, но она не входит ни в кого вот так по приказу извне. Даже если он придушит меня после этого, я уйду для себя победителем.
Я поцелую тебя, очень тихий ответ, странно теплый и прохладный, и ты ничего не сделаешь с моим языком. Посмотрим?
Он коснулся моих губ до того, как я успела завизжать, и будто переключилась реальность. Будто вся наша война осталась за пределом касания, будто главным стало мое тело, желающее этого прикосновения. У меня возникло странное чувство, что я ждала этот рот, его обладателя и этот поцелуй всю жизнь. Где-то очень глубоко внутри. И да, язык скользнул мне внутрь, и ни единая мысль не посетила мое сознание, что нужно что-то сделать. Что-то плохое Лишь потянулось навстречу нечто робкое и ласковое, не знавшее о том, что снаружи идет противостояние, не помнящее, что нужно звенеть мечами, кого-то ненавидеть.
Осознание всего этого и еще тот факт, что поцелуй заканчивается, а я впитываю его, как пятнадцатилетняя девственница, впервые прижатая к стене подъезда хулиганом, заставили меня открыть глаза.
Оказывается, его глаза тоже были открыты.
Очень глубокий, очень прямой взгляд. Неожиданно я провалилась в него, как в колодец. Сквозь время, сквозь пласты веков, сквозь толщу бытия. И увидела себя ведьмой такой, какими наши прародительницы были в прошлом. А его мучителя Главным Инквизитором. Я так плотно погрузилась в то, что было нашим общим прошлым, что больше не могла дышать. Мы когда-то уже так смотрели друг на друга, когда-то очень давно. И в наших сердцах сияла такая ярая любовь друг к другу, которая не заканчивалась с окончанием жизни, с последним вдохом. Но более всего остального, пребывая в этом колодце, меня поразило знание о том, что Инквизитор убил меня тогда. Несмотря на свою и мою любовь. Наверное, он был обязан такова его миссия, работа, долг Он сделал это.
Черная вспышка меня отбросило назад, меня выкинуло из видения. Но ощущение нашей настоящей любви в прошлом осталось, и оно ударило меня под дых куда сильнее «вилки» и последующего «обесточивания». Даже сильнее приказа: «Люби».