Страшно выходить на улицу по ночам, да? голос пациента снова соответствовал возрасту. По крайней мере, внешнему возрасту.
Может, поэтому я и торчу сейчас здесь медсестра теребила упаковку «Кента», не торопясь убирать её в карман. Одной сигареты всегда мало.
Эта хрень выпивает больше жизни, чем все здешние вампиры, взгляд Симеона был устремлён на полупустую пачку. Марина обернулась к «проповеднику».
Я могу умереть в любой момент. Ты тоже не походишь на любимца удачи, девушка многозначительно постучала пальцами по макушке. Тебя избили и ограбили. Со мной бы сделали кое-что похуже, а после придушили или прирезали.
Симеон мрачно кивнул.
Мне жаль, что так происходит. Это неправильно, но это правда.
Фразы кончились, и в воздухе повисло то самое минутное молчание, способное заменить часы дебатов. И, в отличие от дебатов, молчание к чему-нибудь да приводит.
Док сказал, что ты сказки умеешь рассказывать, проронила Марина, глядя в пол.
«Док»? бровь парня поползла вверх.
Врач, который тебя обследовал.
Это было типа обследование? улыбнулся Симеон и засмеялся сквозь зубы. Что до сказок, доктор воспринял мою историю как бред сумасшедшего.
Иногда безумие это очень хорошее обезболивающее. Можешь порадовать меня чем-нибудь? Чем-нибудь со счастливым концом.
Попробую, чего уж
Марина села на табурет и приготовилась слушать.
Шевеление
1
Чем ближе зима, тем меньше остаётся света. На дворе октябрь, а уже в пять часов дня темно как ночью. Кажется, сама природа в связке с серостью ландшафта угнетает человека. Апатия становится ведущим состоянием. Впрочем, не единственным. Некоторые вещи не привязаны ко времени года.
Рабочий день закончился, и на строительной площадке развернулось выступление одного из рабочих он читал стихи. Половина строителей разошлась по домам, не обратив внимания на декламацию, остальные слушали без особого энтузиазма, но шедшая мимо площадки женщина в положении обратила внимание, подошла к краю толпы и стала слушать. Что-то про цветы, любовь, родителей, детей; что-то казалось знакомым некоторые произведения и авторы годами вбиваются в голову школьной программой. Чтец декламировал с чувством, но об обратной связи как и о «безмолвном восхищении» говорить не приходилось, что явно удручало и отбивало желание стараться.
Минутка поэзии подходила к концу, однако, заметив нового заинтересованного слушателя, чтец решил закончить красиво и выдать что-нибудь необычное. Меньше пафоса, больше смысла.
«Может, тогда хоть в одном человеке что-нибудь шевельнётся»
А что за жизнь успеешь ты
Короткую, бездарную, скупую?
И даже если сбудутся мечты,
Захочется иметь судьбу иную.
Захочется геройствовать и быть
Единственным. Кумиром. Человеком,
Способным навсегда остаться жить
В истории страны, Тьмой или Светом
Уже не важно, главное сам факт!
Запомниться и вдохновлять собою.
За гранью жизни будет новый акт,
Но не узнать, что ждёт нас за чертою.
Поэтому желаем славы здесь
На этом, чересчур реальном свете.
Урвать кусок почёта, лучше весь,
И умереть красиво на рассвете.5
«Шевельнулось». Реакция разнилась от строителя к строителю: один презрительно хмыкнул и сплюнул, другой одобрительно закивал головой с гримасой в духе «достойно уважения», третий потупил взгляд и поспешил уйти домой. Прораб похлопал чтеца по плечу и вынес вердикт: «Нормально-нормально». Отзвучали скупые аплодисменты (местами искренние), и женщина незаметно покинула площадку. Она и так задержалась.
Промзона мало подходит для прогулок и может отрицательно сказаться на состоянии плода, но выбора не было. Бетонные стены, разделённые узкими проходами, создавали угрюмый лабиринт, а пройти предстояло в самые его глубины, к заброшенным складским и цеховым помещениям. Туда не забредёт случайный прохожий, и должно произойти что-то совсем из ряда вон выходящее, чтобы в эти дебри отправили полицейский наряд. И то не факт
***О-о, вот и вы! мужчина в сером трикотажном костюме привстал с обшарпанного табурета. Надеюсь, без слежки. Это в ваших же интересах, Диана.