В этот раз Матвей заметил в коридоре несколько парней. Бледные, иссохшиеся героиновые наркоманы. Парочка из них поживее или сидят на чём-то полегче, или, может, вообще не употребляют. Все они посмотрели на него подозрительно, даже злобно, но, заметив рядом Пашку, мимо пропустили без эксцессов. Пашка остановился возле них, поздоровался за руку.
Что со спиной? слышал Матвей, отошедший немного вперёд, чей-то сиплый голос.
Потянул, со своим привычным добродушием ответил Пашка.
Кто-то из парней сочувственно выругался.
Ага, согласился Пашка. Ты погоди, я друга провожу сейчас, зайду к тебе.
Добро.
Пашка медленно поковылял дальше.
Ты ведь не употребляешь? напрямую и строго, как когда Пашка был школьником, спросил Матвей.
Что ты? Нет, конечно. Разве я похож на наркомана?
Не похож, с облегчением отметил Матвей. Но не вздумай!..
Да не вздумаю, ты чего?
Как ты вообще оказался в этом притоне?
Хорошо хоть какое-то жильё есть, махнул рукой Пашка, а потом оживился. Ты мне вот что скажи. У тебя дома остались какие-нибудь учебники? По анатомии там, физиологии? По фарме, может?
Остались вроде, ответил Матвей. Точно не скажу, отец мог раздать студентам.
Посмотри, пожалуйста, и принеси мне, попросил Пашка. Тебе-то они уже не нужны, и так всё знаешь.
А тебе зачем?
Пашка поморщился от боли или оттого, что придётся отвечать.
Из института меня, конечно, вышвырнули, но запретить мне интересоваться медициной никто не может. Для меня это как хобби. Разве в этом есть что-то дурное?
Нет, ничего дурного, ты прав. Завтра привезу.
Вот спасибо!
Пашка протянул свою крепкую ладонь. Матвей пожал её, а другой рукой коснулся его плеча.
Только прошу тебя, иди отдыхать.
Сейчас пойду, не волнуйся.
И Пашка улыбнулся, сверкнув васильковыми глазами.
Глава 14.
А в каком возрасте у тебя впервые было с девушкой? спросил Пашка.
Матвей, не ожидавший такого вопроса, слегка растерялся, но быстро сообразил, что сейчас ему нужно стать как никогда чутким, открытым и серьёзным. Каким бы был настоящий отец.
В шестнадцать, ответил он и замолчал, ожидая ещё вопросы.
Ты боялся?
Волновался, ответил Матвей, стараясь точнее вспомнить свои чувства.
Но всё прошло хорошо?
Да. Думаю, да.
А эта девушка, с которой у тебя было, кто она? Не переживай, поспешил добавить Пашка. Я ничего не расскажу Алике.
Матвей заметил, что до сих пор держит в руках учебник, открытый на теме оксидов. Видимо, заниматься химией они сегодня уже не будут.
Да я не переживаю, ответил он, закрывая учебник. Алика знает. Я ей рассказывал. Не во всех подробностях, конечно, но Её звали Татьяна. Танечка. Мой папа помогал ей писать какую-то научную статью. Собственно, так она и оказалась у нас дома.
Она была старше тебя?
Да, лет на пять, Матвей прикинул в уме. Я ещё в школе учился, а она была на третьем или четвёртом курсе медицинского.
Такая взрослая, и вы всё равно?..
Переспали, да, закончил фразу Матвей. Пашка ещё смущался подобных слов. Я тогда считал себя очень взрослым. Но Таня была во всех этих вещах куда более опытна. Многому меня научила, если это можно так назвать. Со мной ещё идиотская история произошла, Матвей усмехнулся воспоминаниям и заёрзал на стуле, который вдруг стал неудобным. Мы как-то внезапно начали встречаться. Разумеется, тайно, у меня дома. Она приходила несколько раз, и всё было отлично. Пока однажды мама не нашла в их с отцом постели заколку. У Тани была такая приметная заколка в виде какой-то ракушки. Как увидишь сразу представляешь на её белокурых волосах. До сих пор не знаю, как её проглядел. Я ведь, как настоящий разведчик, перед приходом Тани менял на родительской кровати постельное бельё, а после её ухода снова стелил старое, чтобы никто ничего не заметил. Кровать у родителей была больше, и Тане в принципе не нравилась моя комната. Наверное, заколка под кровать упала, а мы не заметили. Но когда мама увидела эту заколку, она подумала самое логичное что отец ей изменяет и устроила скандал. Представляешь, какой это для неё удар! Она же почти двадцать лет его дрессировала, была уверена в нём, как охотник в своём сеттере, а тут такое. Да ещё и со студенткой! Да ещё и прямо в их постели! Она кричала, плакала, швырялась вещами, не знаю, как у неё от всего этого сердце не остановилось. А отец он ведь на самом деле ни в чём не виноват не знал, как оправдаться. Чуть не поседел от маминых истерик. Короче, они уже почти дошли до развода, и я понял, что должен во всём сознаться, Матвей засмеялся. В жизни не чувствовал себя так глупо!