Женщина лишь плотнее стягивала шарф.
На круглых афишных тумбах поверх всего прочего наляпаны были огромные плакаты Петросовета, отпечатанные аж в два цвета, похоронившие под собой остальное:
«Товарищи рабочiе! Товарищи солдаты! И ты, вѣсь трудовой народъ! Промедленiе поистинѣ смерти подобно. Долой Временное Собранiе! Долой продажныхъ министров-капиталистовъ! Да здравствуетъ соцiалистическая революцiя! Вся власть Совѣтам рабочихъ, солдатскихъ и крестьянских депутатовъ!»
И чуть ниже, мелким шрифтом:
«Центральный комитет Россiйской Соцiал-Демократической рабочей партiи (большевиковъ)»
Женщина ещё ускорила шаг, теперь она почти бежала. За спиной Обводный канал, впереди Николаевский вокзал; хотя нет, со вчерашнего дня он уже «Московский». Переименовали, вместе с городом, что сделался «Петроградом», ибо старое название «не отражало исторической правды». Проголосовали и переименовали.
Обыватели только качали головами, да поглубже забивались в щели.
А, и хлеб продавался третий день с огромными перебоями и очередями.
Петроград, и Петросовет, и «красная гвардия», собирающаяся по окраинам, и солдаты запасных полков, жадно слушающие большевицких агитаторов обещающих, и не когда-то там, а вот прямо сейчас, завтра! землю, и не только. «У бар да у попов всё отберём, трудовому народу отдадим!» «А дома барские?!» немедля следовал вопрос из густо дымящей махорокою толпа. «А дома барские все тоже ваши. Бар да господ всех прочь! Пусть на все четыре стороны проваливают! Довольно попили нашей кровушки! Так я говорю, братцы?!» и дружный рёв «Так! Так! Так!..»
Женщина всё это знала. Как с одного из таких митингов она и возвращалась.
Немецкие «добровольцы», помогавшие Временному Собранию, занимали мосты через Неву и центр города, охраняя все ключевые учреждения; однако все окраины оставались в руках Петросовета.
Каблучки женских ботиков стучали и стучали по камням, быстро, часто, решительно.
А ну, стой!
Дорогу ей загородили четверо. Двое в долгополых солдатских шинелях, один в поношенном пальто и четвертый в коротком полушубке, явно женском.
Тускло блеснул ствол нагана.
Пальтецо сымай, живо! Всё сымай!
Четверо мигом обступили женщину, пихнули к стене, отрезая дорогу к бегству.
Скидавай! Скидавай одёжу! Кольца, серьги, всё давай!
Бледные и тонкие губы женщины чуть заметно дрогнули. Руки её по-прежнему прятались в круглой муфточке; и сама она по-прежнему молчала.
Грабители потеряли терпение.
Ах ты ж!.. рябой солдат (или, скорее, дерзертир: с шинели срезаны и погоны, и нашивки, и даже петлицы) потянулся было схватить её за отворот пальто.
Тонкая рука вынырнула из муфты.
Сухо треснул выстрел. Выстрел небольшого дамского браунинга калибра 6,35 миллиметра.
И за ним сразу второй и третий.
Рябой дезертир с наганом рухнул первым, рядом с ним второй. Третий, в пальто, только и успел что схватиться за пробитый затылок. Последний, в женском полушубке, бросился было наутёк, но поймал пулю бедром, взвыл, покатился, не переставая орать.
Лиговка равнодушно гасила его крики. Ни одном окне не вспыхнул огонь.
Женщина аккуратно подобрала наган. Подошла к раненому, наклонилась, подняла браунинг, спокойно прицелилась прямо в лоб грабителю.
Прости пощади Христом-богом молю Господи Боже, царица небесная затрясся раненый.
А та, с которой ты полушубок снял её ты пожалел? негромко и страшно сказала женщина. Дуло браунинга в её руках не дрожало, черный зрачок смотрел прямо в глаза грабителю.
Милостивица не на-а-адо
Позади них на пустой и мёртвой улице вдруг зафыркали моторы, брызнул яркий свет автомобильных фар. Скрип тормозов и резкое:
Всем стоять! Что тут происходит?!
Женщина медленно обернулась, даже и не думая спрятать оружие. В левой руке она держала подобранный наган.
С подножки автомотора спрыгнул человек в кожанке, маузер наготове. Бегло взглянул на трупы, на скулящего раненого. За новоприбывшим в свете фар блестели штыки его отряда.
Комиссар охраны Петросовета Жадов, чётко, по-военному, представился он. Что случилось?
Так разве не видно, гражданин комиссар? раздался вдруг густой бас из-за спин. Барышня одна возвращались, эти на неё и напали, поживиться хотели. Раздеть, как и остальных, гражданин комиссар, что мы сегодня видели.
Да вот только барышня-то того, с зубами оказалась! хохотнул другой голос.