Нет, меня это точно не касается! А Серый с друзьями обойдутся они вообще на меня напали. Я не дура, я не пойду их проверять чтобы они продолжили начатое? Вот уж нет!
С чёрного, беззвёздного неба срывается ледяная морось. Я тут же принимаюсь стучать зубами от холода и хорошо, это придаёт мне сил и скорости. Надеюсь, мама уже разобралась со своим Володей, потому что прямо сейчас мне плевать, увидит он меня или нет. Я замёрзла, устала, разбита и хочу только одного упасть в тёплую постель. И никогда-никогда больше не вспоминать этого как его Дзумудзи?
Что за имя такое, откуда оно у меня в голове?
А, неважно! Бр-р-р, как же холодно!
Прежде чем дверь подъезда захлопывается, мне чудится чей-то силуэт под фонарём у крыльца. Я даже оборачиваюсь, но тут же останавливаю себя. Мало ли, прохожий?
А с меня хватит!
Глава 4. Обречённый
Дзумудзи
Комната смертной такая же серая и унылая, как и всё вокруг. Вдобавок, она ещё и бедна. Ты и правда лишилась разума, Шамиран, раз согласилась жить в таких условиях, думаю я, оглядываясь.
Выцветшая бумага, которой в этом мире оклеивают стены, пузырится и отслаивается. Пол, застеленный даже не ковром, а чем-то вроде переработанной смолы кажется, здесь эту смесь называют линолеумом местами продавлен, а рисунок или стёрт, или покрыт пятнами. Мебели так много, что свободного места почти нет низкая кровать упирается в стол, рядом ютится подобие кресла.
Так теперь выглядит твой храм, Шамиран? Неужели он тебе по нраву?
Я знаю, ты там в теле смертной девочки, которая спит сейчас так крепко, что не слышит, как крадётся к двери её мать. Это так нелепо, что даже смешно.
Если хотя бы на мгновение представить, Шамиран, что у тебя получилось, и ты действительно переродилась в человека неужели выбрала родиться у такого ничтожества? У испуганной, запутавшейся, стареющей женщины, которая боится тебя, но не как должно жрице с благоговением, а как соперница с завистью?
Нет, это невозможно. Даже без сил ты нашла бы кого-нибудь интереснее и богаче. С нищими ты, бывало, развлекалась и даже утверждала, что в твоих глазах смертные равны. Но благословляла только царей.
И уж конечно, жена моя, ты встретила бы меня, украшенная рубинами сердцами мужчин, которые тебе приглянулись. Они сделали бы тебя сильнее и подарили удовольствие, которое ты так ценишь.
Что ж, Шамиран, воля твоя. Знаю, ты меня услышала. Я понял это, ещё когда ты обвинила меня в нашем разладе. И позже, когда повторила свои последние слова те, что бросила, уходя. Помнишь? Вот и вся любовь. Они тонули в вое галлу, но я услышал.
Не знаю, какую игру ты ведёшь, Шамиран, и для чего сделала смертную похожей на тебя но лишь внешне. Меня это не касается.
Пусть люди в нашем мире умрут, мне нет до них дела. Я пришёл лишь потому, что не хотел обращаться в камень. Помнишь, Мать грозила проклясть любого, кто снова поднимет руку на её смертных игрушек? Она наверняка имела в виду Отца, потому он, быть может, и не захотел сделать всё сам. Но мне от этого не легче. Наша Мать безумна, она никого не пощадит тем более, сына, который так похож на её постылого мужа.
Но ты и так это знаешь, Шамиран. Тебе всё равно. Для тебя я один из многих. Первый, но не единственный. К чему меня жалеть?
Оно и к лучшему. Надеюсь, став камнем, я наконец обрету покой. Без вечности в нижнем мире, на которую я согласился бы ради тебя, жена, такой исход и правда кажется большой удачей, если не счастьем. Глупец, не стоило искать тебя, Шамиран. Не стоило. Снова я угодил в прежнюю ловушку: решил, ты нуждаешься во мне, и мы поможем друг другу. Забыл, что тебе не нужен никто, меньше всех я.
Что ж, прощай. Мне довольно знать, что ты жива, что ты есть. Безумная, но, быть может, по-своему счастливая.
Я бросаю последний взгляд на смертную девочку она вздыхает во сне и улыбается так знакомо, что моё каменное сердце теплеет. Мысли вмиг исчезают, намерение уйти кажется жалким в этот момент я готов остаться и служить ей, как последний дух, только бы рядом. Всего лишь потому, что она похожа.