Опять смотрит на меня так пронзительно и подозрительно.
Что-то определенно странное творится. Босс еще ни разу не замечал меня. Не смотрел так, как сейчас, и сердце начинает биться в груди совершенно иначе.
Пока мы смотрим друг другу в глаза, Демьян Сергеевич перемещает руку, словно поглаживает мое бедро, но еще до того, как с моих губ сорвется хоть слово, он убирает свою горячую ладонь и целомудренно опускает мою юбку, прикрывая оголенную кожу.
Вот и все, Николаева.
Поднимается с корточек и поправляет и без того идеальный галстук, а я не могу оторваться от любования боссом. Немного же мне нужно, чтобы потерять голову и чуть ли не на задние лапки встать, чтобы получить хоть толику внимания неприступной ледяной скалы.
До свадьбы заживет, Николаева.
Вашей? спрашиваю, как дурочка, и Демон Боссович ухмыляется.
Может, и так, отвечает многозначительно, а у меня сердечко пропускает удар.
Пора возвращаться к работе, опять сталь в голосе.
Да, конечно, вскакиваю на свои покалеченные многострадальные ножки и собираюсь бежать прочь из кабинета босса.
Закатывает глаза.
Николаева. Ты так собралась работать?! приподнимает бровь.
Да
Вот в этом грязном ободранном виде и без колготок?
Я что, только что думала, что он красив?! Ха! Нет. Просто изверг! Ничегошеньки в нем нет! Вот совсем-совсем! Уууу, демонюка!
У меня вид как у девушки, попавшей под машину. Вашу!
Ухмыляется. Берет паузу и рассматривает мою невзрачную подбитую тушку, а меня все подмывает проверить, все ли пуговки целы на моей кофте, так как босс косится в сторону моего скромного декольте!
Опускаю голову и краснею до корней волос.
Скромную?! Ха. Три раза. Я сейчас боссу демонстрирую неплохие такие виды на свое простое хлопковое белье! Он меня вдобавок сегодня и облапал, а также все, что нужно, увидел, может, на него в суд подать?! «За домогательство», потирает ручки мой внутренний голос.
Ага, Николаева, мечтай молча. Ты сама видела, каких роскошных женщин выбирает этот мужчина и как избавляется от них, не задумываясь. Моими руками, между прочим!
Зорьян Пална. Отправьте цветы и подберите бриллиантовый подарок для Карины. Прощальный, раздается голос босса в воспоминаниях, а перед глазами возникает его холеное скучающее лицо.
Новая пассия наскучила, а ты, Зойка, огребай от очередной модели, которая считала, что в шаге от того, чтобы стать Коршуновой.
Я поначалу жалела этих дам, меняющихся слишком быстро, чтобы упомнить, Карина это, Марина или Арина, а потом очередная рисковая красотка появлялась в офисе и устраивала разнос. Мне. Так как на Коршунова боязно даже взглянуть не так.
Босс никого не пожалеет. А вот подвернувшаяся под руку секретарша другое дело
Что, тварь, рада, что Демьян меня слил?! Да у тебя ни кожи, ни рожи, не надейся, что он на тебя посмотрит!
И враз мне жалеть этих дам перехотелось. Они знали, на что идут, просто хотели большего, но не на того напали.
Николаева! рявкает босс, я возвращаюсь из своего коматозного состояния, одергиваю себя и быстро начинаю вдевать пуговки обратно в петли. Под пристальным взглядом Демона Боссовича это, оказывается, еще то испытание.
Пальцы начинают дрожать, по телу бегут мурашки, но я справляюсь и вскидываю подбородок, смотрю на босса, пока он медленно скользит взглядом по моей фигуре, словно вообще впервые отмечая наличие у меня округлых женских форм.
Надо же наконец, выдает как-то удивленно.
А меня так и подмывает спросить, что он увидел. Чему удивился, но чувство самосохранения, наконец, справилось с шоком и напомнило, кто передо мной.
Коршунов опасный, зрелый мужчина, имеющий репутацию жестокого бизнесмена. И зубоскалить с ним себе дороже.
Переоденься, Зоя.
Заканчивает свой осмотр Демон Боссович, а меня тянет посмеяться.
Во что я переоденусь? К сожалению, свой запасной костюм я забыла в другой сумке, иронизирую.
Босс прищуривается, опять скользит взглядом по моей фигуре и произносит абсолютно равнодушным голосом:
Раздевайся, Николаева.
Челюсть летит и падает где-то в районе первого этажа небоскреба. Пальцы тянутся к вороту блузки и вцепляются в нее насмерть. Не отдерет Демонюка, если даже захочет. Вторая рука ложится на живот. Я словно вцепляюсь в свою одежду, как в спасательный круг, и только после этого маневра спрашиваю. Осторожно. Почти не выдавая свою панику: