Мне хочется остаться. Быть частью бетонных блоков, металлических труб, пластика. Хочется умереть, нарушив обещание, данное Кристоферу.
Он жив? Разве у парня не было шансов выбраться? Вдруг ему повезло?
Вечереет. Над землей мягким рассеянным облаком стелется холодный туман. Шум вдалеке давно стих, а мое пребывание, по-прежнему, остается незамеченным. Я слышу редкое пение птиц, чувствую холодную стену за спиной и рисую палкой на песке незамысловатые узоры. Забыться бы! Но это невозможно. Костлявая рука смерти напоминает о себе в деталях. В нескольких метрах от меня лежит чей-то старый рюкзак. Из него торчит банка газировки и книга. Поклажа наспех сброшена. По всей видимости его владелец пытался спастись от зараженных. Теперь его сумка пылиться на дороге точно, как наши вещи валяются у входа на завод.
Я понимаю, если задержусь еще хотя бы на час, смогу пополнить список печальных находок. И тогда все, что сделал Крис, будет напрасным. С приходом ночи появится больше зараженных. Более мелких, чем клановые аристократы. Мы называем неприкаянных падальщиками.
Ладно, хватит. Я не могу дальше сидеть и ждать Нужно идти, Эмили.
Боже, скольких сил требуется, чтобы встать на ноги. От вечернего холода руки совсем закостенели, а лицо неприятно стягивает от слез. Вытираю наспех щеки рукавом и бреду вперед. Словно тень, я надеюсь на то, что выбираю правильное направление. Все время оглядываюсь, прислушиваюсь в надежде, что меня догонят Крис или Джина. Я встречу их снова. Живыми. Только бы наши пути всего лишь разошлись, а не прервались навсегда
Так тихо, как будто кроме меня никого нет в ночи. Даже зверь и тот спит А может сама природа оплакивает утрату Кристофера?
Свет огней впереди, словно маяк, возвещает о том, что я каким-то образом взяла верный курс. На воротах стоят часовые. Они замечают заблудшую душу и активно жестикулируют фонарями.
Наша группа должна была вернуться намного раньше. Подумать сложно, как им объяснить, что я пришла одна?
Надежда медленно умирает, когда мне открывают ворота, и старушка Клэр кидается на шею с возгласом: «Слава Богу!». Остальные смотрят, они ждут, когда я заговорю. А у меня внутри разрастается саднящее чувство скорби, затягивающее на самое дно. Я стараюсь не смотреть в глаза присутствующим и не могу ничего объяснить. В груди что-то острое мешает дышать, я инстинктивно прижимаю кулак к животу, пытаясь закрыть эту боль силой. Не выходит. Кто-то зовет меня. Очень отчетливо. Не сразу, но понимаю, что вернулась не одна!
Сквозь толпу протискивается Джина. Девушка широко улыбается и крепко зажимает меня в объятиях.
Я думала конец тебе, сестренка!
Да нет, вроде выжила, хрипло отвечаю я, до боли жмуря глаза. Не верится, что она смогла выбраться. Может и Кристофер здесь?
Все в порядке? Тебя никто не тронул?
Я не видела зараженных. Никого вообще
Вот и отлично! Ты храбрец, Эми.
Джина прикасается к моему лицу ладонью и едва сдерживает слезы. Ей не свойственны сантименты. Никогда не видела, чтобы рыжеволосая была хотя бы расстроена.
Однако восторг подруги по случаю моего возвращения разделяют не все.
Ты одна? Доносится громкий мужской голос, и я сразу узнаю его.
Я надеялась, что Крис уже здесь?
Нет его в лагере, сухо отвечает Дрейк, И вестей о нем тоже никаких.
Ко мне выходит невысокий коренастый блондин. На вид ему чуть меньше тридцати. Подтянутый, в хорошей физической форме. Брови парня выцвели от солнца, а на лице проступает мелкая рыжая щетина.
Дрейк возглавлял общину вместе с Кристофером, был его правой рукой. Парни начинали вместе. Все с нуля, и за пару лет развились до большого поселения. Оба и управляли им. Но, если Крис всегда спокоен и рассудителен, то Дрейк напротив вспыльчив и эмоционален. Он может накричать, вести жаркие споры, бросаться инструментом в гневе. Блондину тяжело даются бразды власти. Ему проще быть свободным. Тогда он успокаивается и становится компанейским. Особенно это заметно в редкие праздничные дни, когда Дрейк превращается в настоящего заводилу.
Сейчас же в мою сторону парень разве что не плюнул. Он переполнен личной обидой и страшно зол. Все-таки Джина выбралась сама. Крис не спасал ее, только дал шанс уйти. Со мной другое. Ради меня лидер пожертвовал собой.
Я ждала у завода до захода солнца. Высидела, сколько могла
Тебе надо было сразу уходить, поддерживает Джина, показав кулак Дрейку. Но тот только закатывает глаза.